Теперь он не успокоится, пока не выяснит, что планирует
сделать Счастливчик. И для этого ему понадобится задействовать в этой операции
всех своих сотрудников.
Иначе ему просто не справиться с таким опасным соперником.
Вечером этого дня он уже встречался на конспиративной
квартире с одним из своих лучших агентов, которого берег для особых случаев.
Леонид Пирожков, имевший три судимости и завербованный оперативниками еще во
время первой отсидки, был одним из самых надежных и самых лучших агентов
уголовного розыска, всегда давая наиболее качественную информацию. Пирожков был
вне подозрений у братвы и ходил в лидерах одной из подмосковных группировок.
Ему разрешалось заниматься вымогательством и поборами, милиция сквозь пальцы
смотрела на его преступления. В этом был самый большой парадокс любой
агентурной работы уголовного розыска. С одной стороны, необходимо было иметь
как можно больше осведомителей в уголовном мире, с другой — нужно было
закрывать глаза на их преступления, чтобы не демаскировать полезных людей,
поставляющих нужную информацию. Со своей стороны агенты, уверовавшие в свою
безнаказанность, становились все наглее и откровенно нарушали закон, полагая,
что теперь имеют надежную «крышу». Получался своеобразный торг, когда за
действительные преступления осведомителей не трогали, получая взамен столь
нужную оперативникам информацию.
Гвоздев знал о многочисленных прегрешениях Пирожкова, знал о
случаях откровенного вымогательства со стороны его многочисленных подручных, о
фактах насилия. Но он знал и другое. Тот объем информации, который давал
Пирожков, был слишком важен для оперативников. Эта постоянная раздвоенность и
сделала Гвоздева меланхоликом, страдающим язвой желудка. С одной стороны, он
понимал, как важна информация Пирожкова, с другой — каждый раз при встрече с
этим агентом он испытывал неодолимое желание набить морду негодяю, который так
откровенно спекулировал на своем стукачестве.
Пирожков приехал на встречу в дорогом костюме, купленном за
тысячу долларов в одном из тех магазинов, в которые обычные люди никогда не
заходили.
У него были редкие волосы, полноватые губы и сплющенный,
картошкой нос.
Внешность далеко не самая аристократическая, чего нельзя
было сказать о его нарядах. Очевидно, он сам чувствовал свою ущербность,
предпочитая носить самые дорогие костюмы и вызывающей расцветки галстуки. Войдя
в квартиру, он кивнул подполковнику и с недовольной миной уселся на диван, всем
своим видом давая понять, как ему неприятно иметь дело с таким человеком, как
подполковник Гвоздев. В свою очередь, и подполковнику было неприятно
присутствие человека, которого он не любил и с которым не хотел бы встречаться.
— Здравствуй, Пирожков, — негромко сказал
он, — тебя не учили здороваться, когда входишь в комнату?
— А вам не говорили, что к агентам нельзя
придираться? — нагло ухмыльнулся Пирожков. — Я ведь вам столько
пользы приношу.
— Это тебе так кажется, — покачал головой
подполковник, — твоя информация — полная дрянь, а терпим мы тебя только
потому, что никому неохота мараться с такой грязью, как ты.
Пирожков задумался. Спорить с подполковником не входило в
его планы.
— Всегда вы ко мне придираетесь, — миролюбивым
тоном сказал он, — не любите вы меня, гражданин подполковник.
— Еще скажи, чтобы я на тебе женился, — разозлился
Гвоздев.
— Я вам не «голубой», — обиделся Пирожков.
— Ну тогда и не болтай про любовь, — посоветовал
подполковник, — и кончай свои дурацкие разговоры. Я рожу твою видеть не
могу, а ты приходишь и еще начинаешь права качать.
Пирожков молчал, не решаясь больше спорить.
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно кивнул
подполковник, — дело у нас к тебе есть, Пирожков, очень важное дело. И не
вздумай хитрить, не получится. Я ведь все равно обо всем узнаю.
— Что вам нужно? — нахмурился Пирожков.
— Ты ничего не знаешь о каком-нибудь крупном
готовящемся деле? Может, краем уха что слышал? Или тебе что-нибудь известно?
— Устранять кого-то должны?
— Нет. Просто, по нашим сведениям, в Москве готовят
крупное ограбление, и мы хотим знать, где именно оно произойдет.
— В Москве каждый день кого-нибудь грабят, —
усмехнулся Пирожков, — я за всеми бандами уследить не могу.
— Ты не паясничай. Я тебя про разную шушеру не
спрашиваю. Я о серьезном деле говорю, об очень серьезном.
— Понимаю. Но ничем помочь не могу. О паре-тройке
мелких дел я слышал. Но никакой «крупняк» мимо меня не проходил.
— Значит, не проходил, — поднялся со своего стула
Гвоздев.
Походил по комнате, потом посмотрел на Пирожкова и вдруг
спросил:
— А про возвращение Счастливчика ты слышал?
— Да об этом вся Москва гудит, — сразу вскинулся
Пирожков, — только ничего не получится, начальник. Он ведь чисто вышел, по
закону вашему. Все бумажки в порядке, не придерешься…
— Я не про это спрашиваю, — резко перебил его
подполковник, — о его появлении в городе мы и без тебя узнали. Только я не
поверю, чтобы такой человек, как Счастливчик, мог просто так приехать в Москву.
Дело он готовит крупное, и ты, Пирожков, наверняка что-нибудь слышал.
— Ничего не слышал, — удивленно сказал
Пирожков, — я думал, он просто так приехал в первопрестольную.
Покуражиться, погулять и потом за бугор рвануть.
Деньги у него есть, и немаленькие. Зачем ему здесь еще одно
дело затевать. У него и с прежних дел большие бабки остались. Одно слово —
Счастливчик, — с завистью сказал Пирожков.
Гвоздев еще раз посмотрел на сидевшего перед ним агента. Он
вдруг понял, что можно использовать именно эти качества Пирожкова: его зависть
к богатству и удаче Счастливчика.
— Он ведь всегда сухим из воды выходит, — напомнил
подполковник.
— Всегда, — ухмыльнулся Пирожков, — никакая
пуля не берет.
— По нашим расчетам, у него в загашнике ценностей на
несколько десятков миллионов долларов, — спокойно сообщил Гвоздев.
— Иди ты! — не сумел скрыть своей растерянности от
такой невероятной суммы бандит. Он был явно расстроен.
— И теперь он скоро отбудет куда-нибудь в Монте-Карло,
чтобы свои денежки там тратить, — продолжал дразнить бандита
подполковник, — а вам всем ручкой помашет.
— Везет ему. Он человек умный, — с уважением
сказал Пирожков.
— А если умный, зачем тогда в Москву приехал? Что он, в
другом месте покуражиться не мог? Ты бы на его месте с такими деньгами что
сделал? Сразу бы рванул куда-нибудь подальше. И от нас, и от вас.
— Да, — задумчиво подтвердил Пирожков, — а
вдруг он деньги свои вывезти не может?
Гвоздев сел и так выразительно посмотрел на своего
собеседника, что тот сразу смутился, поняв, что сказал глупость. И лишь тогда
подполковник заметил:
