К 1927 году НЭП фактически уже доживал последние дни. Шла активная идеологическая подготовка общественного мнения страны к переходу на плановую экономику в промышленности и к коллективизации сельского хозяйства. Вся эта работа сопровождалась серьезными просчетами в криминальной ситуации.
Индустриализация страны предусматривала строительство промышленных гигантов в основном в индустриальных центрах — прежде всего в Москве, Ленинграде, других крупных городах. Туда и хлынул основной поток мигрантов, главным образом из сельской местности. Но большинство из них не имело никакой профессии, что создавало переизбыток неквалифицированной рабочей силы. Эти люди не могли найти себе хорошо оплачиваемое место, получить профессию, обеспечить своей семье более-менее сносные условия проживания. Естественно, что они легко опускались на «дно», вливались в воровские и хулиганские группировки, а порой и сами формировали их. Многие из них покидали свои деревни из страха перед возможным раскулачиванием и нередко становились уголовниками из желания отомстить властям.
Коллективизация сельского хозяйства также сопровождалась насильным вовлечением крестьян в колхозы, практикой раскулачивания, что привело к резкому росту убийств организаторов колхозов, председателей и депутатов сельских советов, партийных функционеров и других активистов. В городах и в сельской местности наблюдался рост хулиганства, краж государственного и личного имущества.
Все эти негативные процессы так или иначе сказались на криминогенной ситуации в Ленинграде, где медленно, но стабильно повышалась раскрываемость преступлений, совершенствовалась работа всех структурных подразделений милиции.
В 1932 году в СССР была проведена паспортная реформа, что позволило ввести единые условия прописки и учета населения, а это значительно облегчило работу по использованию трудовых ресурсов и учету военнообязанных и допризывников. В этот период начала развиваться система организационных мер по предупреждению правонарушений несовершеннолетних. Эти обязанности были возложены на органы внутренних дел Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 31 мая 1935 года «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности». В аппарате уголовного розыска были выделены специальные работники по борьбе с преступностью несовершеннолетних, имевшие стаж и опыт такой работы.
В 1936 году в связи с быстрым ростом количества автотранспорта создается подразделение Государственной автоинспекции (ГАИ) и Отдел регулирования уличного движения (ОРУД). В 1937 году в милиции было сформировано подразделение по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС), занимавшееся борьбой с преступлениями в сфере экономики.
1 декабря 1934 года в Ленинграде был убит первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) С. М. Киров. Его смерть имела серьезные негативные последствия, и прежде всего — для нашего города. На творческую и техническую интеллигенцию Ленинграда обрушился шквал репрессий, в ходе которых пострадало много умных и талантливых людей.
Серьезным негативным моментом этого периода стало появление и внесудебных органов — Особых совещаний, Особых троек, члены которых, практически не разбираясь с материалами уголовного дела, даже не выслушав подсудимых, приговаривали их к длительным срокам тюремного заключения или даже к смертной казни. Было также отменено право кассационного обжалования приговоров Особого совещания.
В Особое совещание, как правило, и направлялись материалы по особо тяжким уголовным преступлениям, что в какой-то мере способствовало ускорению процесса «зачистки» Ленинграда от остатков старого профессионального преступного мира, но правосудие от этого, бесспорно, пострадало.
В это же время началось свертывание связей милиции с трудовыми коллективами города, пресса перестает печатать материалы, связанные с правоохранительной тематикой, с газетных полос исчезла даже рубрика «Из зала суда».
Репрессии коснулись и милиции Ленинграда. Многие талантливые оперативники, имевшие большой стаж работы, налаженные оперативные связи, были отданы под суд, «вычищены из органов по национальному признаку» и т. д. В подразделениях милиции на какое-то время воцарился дух недоверия и подозрительности.
Но, несмотря на все сложности 1930-х годов, Ленинград быстро преображался. Благоустраивались его магистрали, росло жилищное строительство, полки магазинов были заполнены продуктами питания и товарами широкого потребления. Люди стали лучше одеваться и питаться, театральные и концертные залы каждый вечер заполняли хорошо одетые, уверенные в себе люди, твердо знавшие, что сотрудники милиции поддерживают на улицах Ленинграда высокий общественный порядок.
Именно со второй половины 1930-х годов Ленинград становится своеобразным эталоном нового, социалистического быта.
Жил-был аферист и самозванец
Эта удивительная история «советского Хлестакова» фактически началась 1 февраля 1936 года, когда на должность сотрудника одного из ведущих отделов ленинградской милиции кадровики начали оформлять Ивана Васильевича Амозова.
Этот человек имел блестящий послужной список: член ВКП(б) с 1910 года, активный участник Гражданской войны, принимавший
участие в боях с интервентами на Севере, в Поволжье и еще Бог знает где. В сражениях за советскую власть он был несколько раз ранен, перенес три (!) трепанации черепа… Естественно, был награжден орденом Красного Знамени и другими наградами. О нем неоднократно писали газеты, ему был посвящен целый раздел в музеях Петрозаводска и Новгорода… Словом, настоящий герой нового времени.
Вел себя Амозов довольно шумно, взахлеб рассказывал о своих подвигах. Но милицейские кадровики — люди сдержанные и осторожные, привыкшие все досконально проверять. Нескромное поведение будущего сотрудника сразу их насторожило. Уж слишком много было подвигов на счету Амозова, и они, что называется, не стыковались между собой.
Проверку биографии Амозова поручили Георгию Петровичу Евсееву, опытному оперативнику, который знал цену слову и поступку. После первой же беседы с Амозовым он сделал вывод: перед ним — бессовестный, наглый человек, умело использовавший революционную неразбериху в своих корыстных целях. Узелок за узелком разматывал Георгий Петрович нагромождения из хвастовства и лжи. А врал Амозов, как дышал.
Евсеев начал проверку с родителей Амозова, которые, по его словам, были якобы политическими ссыльными. В деревне Ульино Подпорожского района Ленинградской области местный участковый уполномоченный быстро разыскал тех, кто знал семью Ершовых (такой была подлинная фамилия Амозова). Обычная крестьянская семья: вели хозяйство, огородничали, держали скотину, тем и кормились. И — никакой политики. Их сын Иван рано ушел из дома, бродил по монастырям, был псаломщиком, послушником, в монастыре выучился читать и писать. Тем и существовал.
Во всех документах Амозов указывал, что окончил учительскую семинарию, но якобы из-за преследований полиции был вынужден работать металлистом на питерских заводах. Однако ни в одном заводском архиве Евсееву не удалось найти документов, подтверждающих это.
