Надо отдать должное сотрудникам милиции: если водители привозили людей бескорыстно (а таких фактов, особенно в начальный период блокады, было предостаточно), их не преследовали. Но информация о тех, кто на этом «зарабатывал», проверялась самым тщательным образом. Так, сотрудниками угрозыска был выявлен водитель Погодин, который привез в Ваганово группу эвакуированных и потребовал с них 15 тысяч рублей за перевозку на восточный берег, в Кобону. Забрав деньги, а это даже для блокадного Ленинграда была очень большая сумма, негодяй демонстративно уехал на глазах обманутых людей в Кобону, не взяв с собой ни одного человека.
Сотрудники угрозыска вычислили Погодина. Материалы по этому преступлению были направлены в трибунал. Точно за такое же преступление были осуждены водители Гринь, Горшков и Федоров. Они тоже подобрали пассажиров (женщин с детьми), пообещали посадить в кабину, получили 850 рублей, двое золотых часов, двое часов в металлическом корпусе и… уехали, не взяв с собой ни одного человека.
Совместно с работниками ГАИ сотрудники угрозыска выявили мерзавцев. Материалы расследования были направлены в трибунал. Деньги и часы возвратили потерпевшим.
Сотрудник отдела по борьбе с бандитизмом Валентин Васильевич Федоров, капитан ленинградской футбольной команды «Динамо», рассказывал, что самой сложной процедурой был момент задержания преступников в местах дислокации их автохозяйств. Оперативники опасались самосудов над мародерами. Такие факты имели место. Были шоферы, которые крали прежде всего продукты питания, а потом либо меняли их на ценности и водку, либо продавали за бешеные деньги. Опасаясь проверок со стороны сотрудников ГАИ, угрозыска или ОБХСС, такие ловкачи устраивали вдоль пути следования тайники с крадеными продуктами. Только за зиму 1942 года сотрудники милиции изъяли из таких «схронов» почти полтонны муки, 13 кг сухарей, 16 кг мяса, сгущенное молоко, консервы.
Иван Николаевич Ермолаев и Сергей Петрович Ковров до войны были участковыми уполномоченными. Зимой 1941–1942 годов их откомандировали на «Дорогу жизни», где им пришлось стать сотрудниками угрозыска. Природная смекалка и большой опыт работы в милиции помогали им разбираться в людях. Обслуживая один из прибрежных поселков, они обратили внимание на то, что возле одной избы довольно часто останавливаются грузовики, идущие из Кобоны. Понаблюдав за избой пару дней, они переписали номера задерживавшихся там грузовиков. Заодно опросили ближайших соседей, которые пояснили, что жившая в этом доме женщина и ее невестка даром никому ничего не сделают. Это насторожило оперативников. Они решили познакомиться с хозяйкой избы.
Ковров переоделся в обычное красноармейское обмундирование и направился к подозрительной избе. Ермолаев и еще один милиционер внимательно наблюдали за ним.
После долгого стучания в дверь вышла хозяйка. На незнакомого солдата она смотрела с нескрываемой неприязнью. Это сразу же насторожило Коврова. Жители поселка охотно впускали в свои дома и солдат, и эвакуируемых, ждавших отправки за Ладогу.
Когда Ковров вошел в избу, ему едва не стало плохо от одуряющих ароматов — в избе пахло жареной картошкой с луком, свежеиспеченными пирогами… Не обращая внимания на Коврова, девица стала деловито заколачивать дверь, которая явно вела в «закрома». За столом сидели трое шоферов. Их полуторки Ковров с Ермолаевым заметили еще при подходе к избе и записали их номера. Они уже фигурировали в ранее составленном списке.
Старуха поставила перед шоферами большую сковородку с жареной консервированной колбасой. К столу Коврова не пригласили, и по взглядам, что бросали на него шоферы, он понял, что он здесь непрошеный гость. Немного согревшись, Ковров ушел.
Выйдя из избы, он нашел Ермолаева и милиционера, который ему помогал в наблюдении за избой. Сообща они приняли решение задержать преступников.
Шоферы при задержании сопротивления не оказали. Во время обыска за дверью, которую заколачивала молодая деваха, нашли 8 мешков муки, еще столько же было обнаружено на чердаке. Противогазные сумки шоферов оказались набитыми брикетами с пищевыми концентратами. На кухне нашли две корзины с мясом, мешок сахара, крупы…
В ходе допросов выяснилось, что шоферская троица достаточно давно занимается воровством, а изба стала для них притоном, где можно вкусно выпить и закусить… Да и за краденое денежку получить. И немалую… Итоги преступной деятельности хозяев избы и шоферов подвел трибунал.
Люди, наделенные властью, пусть даже небольшой, в годы войны всегда отдавали себя на пользу делу. Блокадный Ленинград это хорошо показал. Но в семье не без урода. Они были и на «Дороге жизни».
Сотрудники угрозыска буквально за руку схватили коменданта эвакопункта М. В. Пуссепа, нагло укравшего у задремавшей от усталости женщины 1560 рублей. Деньги для военного времени небольшие, но когда ворует человек, которому доверили обеспечение и опеку эвакуируемых… Пуссепа судил военный трибунал.
Буфетчицу одного из эвакопунктов М. Ф. Иванову поймали на торговле «левым» шоколадом, а еще трех буфетчиц арестовали за махинации с отрезными талонами на питание. За попытку продать украденную муку попали под суд трибунала интендант Степанов и воентехник Крамаренко.
Чаще всего за подобными кражами стояло, прежде всего, не желание разбогатеть, а неумение держать себя в руках, жажда выпить на халяву, хотя эти люди отлично понимали, что они обворовывают тех самых людей, которые, едва передвигая ноги, шли к грузовикам, увозившим их на спасительный восточный берег Ладожского озера.
В конце марта 1942 года, когда до конца работы ледовой трассы оставалось несколько недель, штаб сводного милицейского отряда подвел предварительные итоги своей работы. За различные преступления были задержаны 586 военнослужащих и 232 гражданских лица.
Учитывая, что на Ладожской трассе работало не менее 20 тысяч человек, учитывая те сверхтяжелые условия, в которых они работали, это немного, хотя вред они принесли немалый… У преступников было изъято: муки — 23,5 тонны, хлеба печеного — 79 кг, круп — 3,9 тонны, мяса — 1,3 тонны, жиров — 435 кг, прочих продуктов — 2,8 тонны.
Также у преступников было изъято: мыла хозяйственного военного — 98 кусков, папирос — 305 пачек, спирта — 16 бутылок (по 0,5 л), валенок — 28 пар, спичек — 294 коробка. Стоимость этих товаров первой необходимости составила бы в довоенных ценах едва ли 2–3 тысячи рублей. Но в блокадном Ленинграде одну спичку лезвием от безопасной бритвы резали на четыре (!) части. Для блокадного города это был стратегический материал — от наличия спичек жизнь зависела практически так же, как от наличия хлеба.
Хочется вспомнить водителя Твердохлебова, который, будучи тяжело раненным во время обстрела фашистским самолетом, довел свой грузовик до Осиповца. В кузове его грузовика были мандарины из Грузии, предназначенные для новогодних подарков детям блокадного Ленинграда. Именно такие водители, как Твердохлебов и сотни его товарищей, стали символом стойкости бойцов «Дороги жизни».
Плечом к плечу, деля все тяготы нелегкой службы на ладожском льду, стояли и сотрудники всех служб и подразделений ленинградской милиции. Именно поэтому рвачи, спекулянты и проходимцы так и не смогли стать хозяевами на «Дороге жизни».
