Советские пограничники, в том числе и с использованием мегафона, на русском и китайском языках потребовали немедленно покинуть советскую территорию, но провокаторы никак на это не реагировали. И вот тут БТРы по предварительно разработанному и хорошо отработанному плану стали заходить во фланг провокаторам. Нервы у тех не выдержали. На выстрел с их стороны с БТРа, управляемого ефрейтором В. Пищулевым, младший лейтенант В. Пучков открыл огонь из крупнокалиберного пулемета. Это сразу внесло в ряды провокаторов замешательство, они дрогнули.
Завязался бой.
Высота Каменная
Советские пограничники хорошо понимали, что нужно действовать быстро и решительно при максимальном использовании преимуществ бронетранспортеров. И вот здесь большое искусство и не меньшее мужество и храбрость показал каждый участник этого боя. Бронетранспортеры под руководством младшего лейтенанта В.В. Пучкова и старшего лейтенанта В.Ф. Ольшевского, стреляя на ходу из крупнокалиберных пулеметов, обошли высоту Каменная с юга и севера и тем самым не дали возможности двум группам поддержки провокаторов действовать от границы. В это время, наступая от заставы, группы капитана П.С. Теребенкова и лейтенанта Е.Б. Говора в результате смелой и дружной атаки вышли на высоту Каменная. Впереди штурмовавшей группы шел сержант Михаил Дулепов, установивший еще раньше расположение позиции провокаторов. Его смелый порыв поддержали товарищи. На самом гребне высоты вражеская пуля смертельно сразила героя. Подхватившие его товарищи услышали последние слова: «Победа». На другом скате тяжелое ранение получил рядовой Виталий Рязанов.
Участники боя. В центре лейтенант Е. Говор
Ему перевязали раны, погрузили в вертолет, где он скончался от ран.
Только когда закончился бой, о своем ранении доложили восемь пограничников, в их числе трижды раненный рядовой Владимир Кирпичев, сержанты Николай Исачков и Виктор Овчинников, рядовой Валерий Шеховцов, старший лейтенант Вадим Ольшевский. Они были эвакуированы в окружной пограничный госпиталь в Алма-Ату. Трое – капитан Петр Теребенков, младший лейтенант Владимир Пучков и ефрейтор Виктор Пищулев – остались на излечении в отрядной санчасти.
Возвращаясь к описанию жаланашкольских событий, пользуюсь как официальными документами, к составлению которых имел прямое отношение, так и личными записями, которыми очень дорожу.
Несколько общих замечаний
Непосредственными участниками боев был личный состав заставы «Жаланашколь» и маневренной группы Уч-Аральского отряда. На месте боя находились, кроме упоминавшихся выше офицеров, начальник штаба отряда подполковник П.И. Никитенко, прибывший туда на первом вертолете, и начальник политотдела отряда подполковник В.А. Ослин, прибывший на втором вертолете. От округа старшим был я, прилетев из Алма-Аты и как бы продолжив тем самым начатую работу еще до открытия огня в 5 часов утра 13 августа.
Убыл я из отряда после похорон погибших в бою М. Дулепова и В. Рязанова, проведения предварительного разбора и подведения итогов всей проведенной работы. Вместе со мной первые дни находился в отряде старший офицер отдела округа подполковник В.М. Анцыферов. Периодически командировались в отряд работники окружной газеты «Часовой Родины», а также врачи окружного госпиталя для контроля и лечения раненых во главе с начальником хирургического отделения окружного пограничного госпиталя подполковником медслужбы М.З. Поповым. Из ГУПВ и ПУ пограничных войск никто для решения возникающих вопросов в период с 13 августа до моего отбытия из Уч-Аральского погранотряда не командировался. Я лично отношу это к тому, что Москва была вполне удовлетворена поступающими докладами и донесениями, а также принимаемыми решениями. Хотя, по правде говоря, в ряде случаев позицию, как принято сейчас говорить, Центра понять было очень трудно.
Для меня особенно странными показались два таких момента.
В начале повествования я отмечал, что ГУПВ и ПУ, ссылаясь на уроки Уссури, требовали, чтобы было взято как можно больше пленных и тел погибших провокаторов. Но когда 14 августа встал вопрос, что же делать с трупами, которые на 40-градусной жаре сохранять было невозможно, ведь всем известно, что в отряде, тем более на заставе, моргов нет, вот что лично я услышал от одного из руководящих товарищей из Москвы:
– А зачем столько взяли? Надо было взять одного-двух, и достаточно…
На мое возражение, что была раньше другая команда, товарищ просто произнес неопределенную фразу вроде: «То было тогда…»
А что делать с трупами – действительно было проблемой. Когда мы с подполковником В.М. Анцыферовым приближались к месту их временного сохранения, то за добрую сотню метров почувствовали, где это место. Попытка получить консультацию в округе о дальнейшей судьбе трупов тоже не увенчалась успехом. Тогда я спросил:
– Вилен Михайлович, как в подобных случаях поступают юристы, когда надо похоронить, в то же время оставив какие-то следы?
– А поступают так, – был ответ многоопытного, к тому же, скажу свое мнение, смелого и решительного офицера. – Каждый труп фотографируют, составляют акт. Один экземпляр этих документов вкладывают в гроб, а другой – в специальное дело.
– Вот так и поступайте, – была моя команда.
Когда вечером того же дня в разговоре с Матвеем Кузьмичом зашла речь о телах убитых провокаторов и что мы с ними будем делать, то я начальнику войск доложил:
– А мы их похоронили…
– Как похоронили? – раздалось на другом конце провода. – Ведь нет на это санкции Москвы.
Может быть, не совсем корректно, но я сказал:
– Пусть тогда москвичи приезжают, выкапывают и сами тела в 40-градусную жару сохраняют…
Летчики В. Клюев, Н. Дворник, В. Галицкий. Участники жаланашкольских боев 13 августа 1969 г.
Не знаю, какие разговоры у начальника войск были дальше с Москвой, но ни он, ни кто другой больше мне вопросов по этому поводу не задали, а сам я посчитал, что решение, принятое с помощью квалифицированного офицера, было правильным.
Такого вывода, к сожалению, не могу сделать в отношении другого решения, которое я против своей воли вынужден был выполнять.
Гробы провокаторов
