Ухудшаются отношения с Великобританией.
Франция приходит к «взаимопониманию» с Россией.
Юнкерская Германия попадает в стратегическое окружение.
Германская империя: замысел Шлиффена
Итак, к началу ХХ века в Германской империи четко сложилась система двоевластия. Такая ситуация провоцирует абсолютизм: только священная особа монарха, неоспоримого сюзерена для всей правящей элиты, позволяет сохранять какое-никакое равновесие между классами и сформулировать общенациональные цели. Но даже в этом случае неизбежен «политический маятник» – страна будет постоянно колебаться то в одну, то в другую сторону от выбранной «генеральной линии».
Здесь многое, если не все, зависит от фигуры монарха. Гениальный политик уровня А. Ришелье воспользуется «маятником» в своих интересах, придав политике определенность и – одновременно – полную непредсказуемость. Хороший политик типа того же Вильгельма I, создателя империи, будет жестко поддерживать равновесие, по возможности стараясь ослабить неизбежные «колебательные процессы». Посредственный политик выберет себе первого министра, придерживающегося противоположной позиции, нежели сам монарх. Путь опасный, чреватый политической нестабильностью, но вполне возможный.
Вильгельм II был плохим политиком.
Прежде всего, он не смог определить свою собственную позицию. По своей принадлежности к королевскому роду Гогенцоллернов он, внук своего деда, был, разумеется, юнкером. Но Вильгельм очень не любил юнкера Бисмарка и старался, как мог, изменить все приоритеты политики «железного канцлера». Кроме того, император увлекался морем и был фанатиком военно-морского флота.
При этом флот он рассматривал, скорее, как любимую игрушку, чем как инструмент для достижения военных или политических целей. Не будет преувеличением сказать, что кайзер в общем-то не знал, зачем ему флот и что он собирается с ним делать.
Раздвоенность политики страны, характерная для эпохи двоевластия, в фигуре Вильгельма II претворилась в раздвоенность самой верховной власти.
А. фон Шлиффен стал начальником Генерального штаба в 1891 году. К этому моменту континентальное окружение Германии только начало вырисовываться, но Шлиффен очень хорошо чувствовал тенденцию изменения оперативной обстановки. Превентивный разгром Франции оставался желательным, но подобное политическое решение было, по мнению Шлиффена, маловероятным, если только Франция не даст слишком хорошего и своевременного повода.
Следовательно, приходилось исходить из того, что раньше или позже рухнет бисмарковская система договоров страховки и перестраховки, и тогда Франция обязательно договорится с Россией.
Основанием для этой договоренности станет Турция.
Грюндерские эксперименты в Восточной Африке были позиционно обоснованы германским проникновением в Оттоманскую империю. В 1899 году глава Дойче&Банк Сименс подписал предварительное соглашение по строительству магистральной железной дороги Берлин – Вена – Стамбул – Багдад – Басра – Кувейт с ответвлением на Алеппо – Бейрут – Дамаск. Со строительством этой дороги Германия де-факто контролировала Черноморские проливы и Персидский залив, и в этой ситуации наличие порта в Дар-эс-Саламе приобретало существенное значение.
Но прогерманская Турция не устраивала Россию, которая, во-первых, опасалась за свое Закавказье (Багдадская железная дорога значительно улучшала возможности развертывания турецких войск в Анатолии) и, во-вторых, сама претендовала на Босфор и Дарданеллы.
Схема системы германских колониальных морских портов, Багдадской и Кейптаунской железных дорог
Карта Багдадской железной дороги (южный участок)
С другой стороны, прогерманская Турция придавала смысл немецкой морской и колониальной политике в Индийском океане, чего не могла допустить уже Англия. Шлиффен, разумеется, не знал, что в Соединенном Королевстве на самом высоком уровне ведутся разговоры о необходимости «копенгагировать» германский флот, но нарастающую враждебность «владычицы морей» и мирового гегемона он чувствовал.
Шлиффен пришел к выводу, что в будущем Германии придется вести войну одновременно против Франции и России при негативной позиции Великобритании или даже при ее участии в войне на стороне Франции.
Это создавало на европейском театре военных действий следующую остановку:
Центральные державы – Германия, Австро-Венгрия, Италия – противостоят Франции и России.
Схема проектов железнодорожного строительства в колониях накануне Первой мировой войны (германские, английские, португальские, французские проекты)
Англия в лучшем для Германии случае сохраняет нейтралитет, дружественный Франции, в худшем – вступает в антигерманскую коалицию.
Армия Германии заметно сильнее армий России и Франции по отдельности, но уступает их совокупным силам.
Армия Австро-Венгрии безусловно уступает русской.
Армия Италии не имеет значения. В лучшем случае она сможет отвлечь в Альпах какие-то минимальные французские силы, что не так уж важно.
Англия не имеет заслуживающих внимания сухопутных сил. Если она все же высадит на французскую территорию 4–5 стандартных дивизий, германская армия «будет только рада свести с ними счеты».
Турция может остаться нейтральной, может при определенных условиях вступить в войну на стороне Германии. В последнем случае полностью блокируется связь между Россией и ее союзниками, но сама Турция окажется под сильным ударом русских войск из Закавказья, английских из Индии и Египта и, главное, английского флота, который может атаковать Дарданеллы и Стамбул. В этом случае Турция будет нуждаться в помощи.
Великобритания, если она вступит в войну, блокирует германское побережье, что первоначально не будет иметь никакого значения, но впоследствии может стать очень неприятным.
Побережье Турции беззащитно не только против британского, но и против русского флота.
Италия и Австро-Венгрия смогут достаточно продолжительное время удерживать свои позиции на Средиземном море.
США, скорее всего, останутся нейтральными. В любом случае их участие в войне возможно, только если она затянется и Штаты успеют сформировать сухопутную армию и как-то доставить ее в Европу.
По начертанию сети железных дорог и уровню насыщенности коммуникациями Германия, Франция, Австро-Венгрия и Италия мобилизуются одновременно, мобилизация России значительно отстает, мобилизация Турции, вероятно, вообще не будет доведена до конца за разумное время.
