Обсуждение поставок через Персидский залив лежит за пределами этой книги. Укажем лишь, что они постепенно нарастали и к сентябрю 1943 года достигли цифры 200 000 тонн в месяц. В июле 1944 года был достигнут максимум — 282 097 тонн. Для сравнения укажем, что через Арктику в 1944 году, когда поставки шли почти беспрепятственно с минимальными потерями, в среднем в месяц в Россию прибывало 87 500 тонн. Совершенно ясно, что в 1941 году английское и американское правительства совершили крупную ошибку, не попытавшись наладить работу маршрута через Персидский залив. Они поддались первому порыву, чтобы помочь своему союзнику, попавшему в беду, и начали использовать арктический маршрут. «Когда Черчилль внес предложение начать материальную помощь России, Советский Союз стоял на грани краха. Предложение поступило в самый тяжелый момент для России и оказало огромное реальное и моральное воздействие на сопротивление русских».
Профессор Эриксон пишет, что после вторжения немцев в Россию «Сталин сразу обратился к Черчиллю со срочной просьбой о поставках боеприпасов и снабжения. Советскому Союзу требовались 30 000 тонн алюминия и 400 самолетов ежемесячно, 500 танков (легких и средних), чтобы избежать поражения или таких потерь, которые позволят Советам внести вклад в общее дело лишь в далеком будущем, когда они оправятся».
Через год генерал Фуллер писал:
«Экономическое положение России было отчаянным. Если бы не было постоянных англо-американских поставок, тогда шедших через Архангельск, крайне сомни тельно, чтобы русские смогли изменить ход войны в свою пользу в том фантастическом положении, в которое Гитлер загнал их армии».
Такой незыблемый авторитет, как капитан Лиддер-Гарт, писал о русских наступлениях во второй половине войны: «Их успешные броски стали более длинными и частыми по мере развития войны. И это объяснялось не только ростом искусства и ослаблением сопротивления, но в большей степени непрекращающимся поставкам из Америки грузовиков и консервов». К концу 1942 года для Красной Армии поступило более 111 000 грузовиков и 4,5 миллионов тонн продовольствия. Полковник швейцарской армии Ледеррей тоже описывает эффект военных поставок в Россию. Упомянув обрывочный характер информации, поступающей из русских источников, он пишет:
«Танки, выгруженные в Архангельске в ноябре 1941 гола, должны были сыграть заметную роль под Москвой. К концу 1942 года Россия получила 7652 самолета, 9848 танков и 11 301 грузовик, которые могли сыграть большую роль в развитии наступления под Сталинградом, если не в освобождении самого города. Поэтому не приходится сомневаться, что наступления русских в 1943 году набрали темп благодаря англо-американским автомобилям».
Поэтому не приходится сомневаться, что России отчаянно была нужна помощь, чтобы продолжить сражаться. Однако такой выдающийся солдат, как фельдмаршал лорд Алан Брук, начальник Имперского генерального штаба, постоянно возражал против военных поставок России. Сэр Артур Брайант писал о нем:
«Брук всегда сомневался в разумности отправки в Россию оружия, которое было нужно британским солдатам, сражающимся с врагом. После войны он заметил: «Когда мы посчитаем, какая доля танков, отправленных в Россию, была при перевозке потоплена подводными лодками, и учтем плохое обслуживание русскими нашей техники, невольно начнешь сомневаться в том, что отправленные танки чего-то добились. Мы продолжали поставлять танки и самолеты, которые могли сохранить в резерве. При этом мы понесли тяжелейшие потери в транспортах, набитых техникой, на арктическом маршруте. В обмен мы не получили ничего, кроме хлопот по защите конвоев. Мы не имели совершенно никакой информации о положении русских с техникой».
Фельдмаршал критикует тотальную русскую секретность, и здесь он абсолютно прав. Английское и американское командование всегда подозревали, что русские требования сильно завышены, и что мы просто выбрасываем на ветер ценную технику. Даже потом адмирал флота лорд Каннингхэм назвал конвои в северную Россию «одной из самых неблагодарных задач за всю войну».
Кое-кто из критиков утверждает, что Сингапур можно было спасти, если бы истребители, посланные в Россию в 1941 году, были вместо этого направлены в Малайю. Генерал Кеннеди пишет: «Политика поставок России военной техники сразу стала предметом горячих споров. Каждый месяц мы посылали в Россию около 200 самолетов и 250 танков. Уэйвеллу для защиты Индии отчаянно требовались истребители. В конце февраля 1942 года Комитет начальников штабов предложил отправить 70 истребителей не в Россию, а в Индию. Но правительство отказалось даже рассматривать наше предложение». Перед правительством стояли очень трудные задачи, и в свете последующих событий ясно, что решение было принято правильное. Но в тот момент Индия оставалась почти беззащитной. Воспоминания о падении Сингапура были еще свежи в памяти, поэтому понятно, почему Комитет начальников штабов так беспокоился. Но если бы Россия потерпела поражение, кто скажет, насколько затянулась бы война на западе? Каков был бы эффект затяжных обстрелов Британии немецкими самолетами-снарядами «Фау»? Не пришлось бы нам прибегнуть к атомным бомбам в Европе? Тем не менее, практически все уверены, что русские виноваты в том, что постоянно отказывали союзникам в доверии.
Приняв как данный тот факт, что мы должны были снабжать Россию в течение всей войны, тем не менее невозможно определить, стоило ли использовать самый трудный и опасный маршрут или следовало сначала нейтрализовать немцев в северной Норвегии. Как мы уже видели, пока немцы держали в этом районе значительные силы своей авиации, Адмиралтейство считало слишком рискованным посылать свои линкоры в Баренцево море. Немцы имели возможность полностью остановить конвои, но ограничения, наложенные Гитлером на использование тяжелых кораблей, не позволили сделать это. Если сюда добавить упрямое нежелание Геринга наладить взаимодействие авиации и флота, становится ясно, почему это не было сделано. Блестящие и агрессивные действия адмирала Барнетта и капитана 1 ранга Шербрука, капитанов 2 ранга Ричмонда и Кинлоха, описанные в этой книге, не были бы столь успешными, если бы немцы проявили хотя бы половину их решимости. Сражения против подводных лодок сначала приходилось вести при нехватке противолодочных самолетов. Отвратительные гидроакустические условия в Арктике мешали нашим кораблям до самого конца, о чем говорят потери, понесенные у входа в Кольский залив в самом конце войны. Вся история борьбы с германскими подводными лодками во Второй Мировой войне характерна нехваткой эскортных кораблей. Самым ярким примером этого являются первые арктические конвои. Их сопровождали тральщики и траулеры, совершенно бесполезные для ПЛО и ПВО. Их главным плюсом была отличная мореходность, а главной задачей — спасение экипажей потопленных транспортов и поиск отбившихся судов. Зенитное вооружение многих эсминцев тоже было слишком слабым. Часть эсминцев была превращена в эскортные корабли, но при этом они потеряли и часть обычного вооружения. Эти корабли не предназначались для службы в Арктике, потребовалось время, чтобы установить на них отопление и антиобледенительные системы, чтобы погода не снижала их боевой ценности. Это является наилучшей характеристикой стойкости офицеров и матросов кораблей эскортов, зачастую проявлявших нечеловеческую выносливость, благодаря которой и был достигнут успех. Когда появились эскортные авианосцы, они получили самолеты, на которых нельзя было летать. Адмирал флота лорд Каннингхэм писал о них:
