– Смотрите сколько лангустов! – воскликнул Вадим.
– Какие они маленькие, – обратил внимание Донец.
– Это напоминает лангустовый детский сад, – заметил я.
И действительно, на самом краю вершины подводной горы скопление лангустов было поистине фантастическим – не меньше десяти штук на одном квадратном метре дна. Преобладали маленькие лангустики, среди которых важно восседали крупные лангусты, вероятно, самки. Их можно было распознать по поджатому хвосту, придерживавшему икру. Ни дать ни взять – воспитательницы в малышовой группе детсада.
– Пора всплывать, – оторвал нас от созерцания «детского сада» Донец.
– На подъеме мы «съели» всю энергию.
– Не нашли камеру, зато нашли лангустов, – уже не столь мрачно сказал Бадулин, в считанные минуты отсняв целую пленку.
Итак, вместо потерянной фотокамеры мы получили ценный научный результат: определили, что лангусты проникают по склону банки Месяцева до глубины 500 метров и что наиболее плотное их скопление отмечается на самом краю вершинной поверхности этой банки, как говорят геоморфологи: на бровке склона. Весьма важным было и попутное наблюдение. Присутствие молоди лангустов говорило о том, что на банке Месяцева лангусты размножаются, то есть популяция здесь автохтонная (местная, самовоспроизводящаяся), а не аллохтонная (занесенная течением из другого района океана). Конечно, личинки первых лангустов принесло на банку Месяцева течение, но затем популяция стала сама себя воспроизводить. Для того, чтобы это случилось, над банкой Месяцева должен был существовать постоянный (как говорят океанологи: квазистационарный) круговорот, чтобы личинки не унесло течение, и они могли осесть на вершину банки. Вот какие интересные результаты мы получили во время поисков пропавшей фотокамеры.
У меня как руководителя экспедиции было право по ходу рейса вносить коррективы в первоначальный план работ. Я чувствовал, что нам нужно закрыть белое пятно: посмотреть, есть ли лангусты в центре вершины банки Месяцева. По тем данным, которые мы получили, выходило, что лангустов там должно быть немного. Но вдруг?… Чтобы развеять сомнения, я решил пройти от края банки Месяцева к центру её вершины и выяснить, равномерно ли распределяются лангусты по этому маршруту и где их больше всего.
«Север-2» достиг дна в восточной части банки на глубине 330 метров, возле самого края вершины. Дно было в целом ровным, за исключением неглубоких плоскодонных ложбин, которые очень напоминали систему шпор и каналов, типичную для коралловых рифов. Это навело меня на мысль, что банка Месяцева является древним (погруженным) коралловым атоллом.
Только одно это наблюдение могло оправдать наше погружение, но все же геоморфология была в данном случае на втором плане, а главное – распределение лангустов.
Подводный аппарат лег на курс 270°, то есть строго на запад. Наблюдатели прильнули к иллюминаторам. Лангустов на дне было порядочно, и мы едва успевали считать их, чтобы точно определить плотность распределения. Методика была такова. По мерной рейке, помещенной в поле зрения каждого из двух нижних иллюминаторов, наблюдатель зрительно выделял полосу двухметровой ширины и в течение пяти минут подсчитывал всех лангустов, находившихся в этой полосе. Затем, зная скорость движения аппарата, определялась площадь полосы обзора и, наконец, плотность распределения лангустов. К примеру, у меня на краю банки получились такие цифры. При скорости вращения горизонтального винта 70 оборотов в минуту аппарат проходил за это время 30 метров, а за пять минут – 150 метров. При ширине полосы обзора 2 метра, площадь обзора получалась 300 квадратных метров. За пять минут я насчитал 150 лангустов. Значит, в среднем на площади 10 квадратных метров находилось 5 лангустов, или 1 лангуст на двухметровом пятачке. У второго наблюдателя получились примерно такие же цифры, и это говорило о нашей объективности. Вот так мы и проплыли возле дна 3 мили, то есть свыше 5 километров, дойдя почти до середины вершины банки.
Чем дальше мы удалялись от края банки, тем меньше становилось лангустов. В конце маршрута их не стало совсем. Перед нами расстилалась голая песчаная пустыня. Течения практически не было. Я попросил Олега Донца взять пробу придонной воды, чтобы наш гидрохимик Коля Бобко после погружения определил содержание растворенного кислорода. Вся научная группа была поражена, когда Коля принес результат измерения: кислорода было 0,5 мл/л. Душегубка да и только! Стало понятно, почему лангусты, особенно маленькие, скапливались на краю банки: здесь был лучше водообмен и более высокое содержание кислорода в воде. Планктона и бентоса на краю банки тоже было больше. Итак, сбылось, к сожалению, моё предчувствие, что в центре банки Месяцева лангустов нет; практически все они концентрируются по её периметру.
По результатам всех погружений я составил точную карту количественного распределения лангустов на банке Месяцева и подсчитал их общую биомассу. Получилось, что запасы лангустов можно было с уверенностью оценить как промысловые. Это и был главный практический итог первого этапа рейса: дать оценку промысловой значимости банки Месяцева.
Теперь нам предстояло обследовать и другие вершины подводного хребта Наска и ответить на следующие вопросы: что из себя представляют другие вершины хребта Наска (плоские плато или островершинные пики?) есть ли на этих вершинах лангусты? Много ли их? Можно ли ловить лангустов ловушками?
Решили начать с ближайшей к банке Месяцева вершины – банки Эклиптика, глубина вершинной поверхности которой была «всего» 220 метров. Когда мы опустились на вершину, то там было так светло, что можно было обойтись без прожекторов и наблюдать за рыбами и лангустами при естественном освещении. Вершинная поверхность банки Эклиптика оказалась очень ровной, покрытой мелким кремово-белым песком. Скальные выступы встречались очень редко, течения почти не ощущалось. Содержание растворенного кислорода в придонном слое, как сообщил мне перед погружением Коля Бобко, было в три раза выше, чем на банке Месяцева. Казалось бы, и лангустов на Эклиптике должно было быть больше, но вышло все наоборот – гораздо меньше. Лишь изредка мы замечали желтеньких ракообразных, сидевших обычно рядом с низким скальным выступом. Зато мы увидели крупных крабов-пауков, медленно ковылявших по песчаной равнине на своих длинных ногах, словно на ходулях. По результатам единственного обследования из подводного аппарата мы отнесли банку Эклиптика к категории не слишком богатых лангустами, и больше не стали тратить на нее время.
Затем «Ихтиандр» двинулся на северо-восток, и мы совершили погружение на вершину банки Звезда. Она была совсем небольшой, эта банка – всего три мили в поперечнике, и вершина ее располагалась на глубине чуть больше 300 метров, то есть лежала в той же водной массе, бедной кислородом, как и вершина банки Месяцева. Результат погружения «Севера-2» превзошел все ожидания: лангусты кишмя кишели на вершине банки Звезда. Однако о постановке трала нечего было и думать. Хотя на эхолотной ленте вершинная поверхность банки Звезда выглядела ровной, но при взгляде через иллюминатор «Севера-2» она оказалась совсем иной – ступенчатой и бугристой. Возможно, именно это и привлекло лангустов, которые имели здесь множество убежищ – камней, ниш, каверн и всякого рода углублений. Постановка ловушек на банке Звезда дала потрясающий результат: лангусты посыпались на палубу, словно из рога изобилия.
