Подобная «точность» предсказаний воспитывала фатализм. Поскольку наступление тех или иных событий являлось неизбежным, то было бесполезно пытаться что-либо изменить. Результат плачевных последствий подобного отношения можно проиллюстрировать следующим примером. Когда последний независимый город майя, Таясал, в 1696 году продолжал сопротивляться испанцам, францисканский монах Авендано, изучивший календари майя, посетил этот город и сообщил его правителям, что, согласно предсказаниям, падение города неизбежно: через нескольких месяцев наступит конец эры старой религии, и на смену ей придет христианство. Его доводы, с которыми правители не посмели спорить, подорвали их решимость сопротивляться, и пусть не безропотно, но они впустили испанцев в город. Аналогичным, конечно, является и классический пример с последним императором ацтеков Монтесумой, который после появления Кортеса и его солдат, полагаясь на пророчества, колебался до тех пор, пока не оказалось слишком поздно.
Эта озабоченность основанными на прошлом предсказаниями породила еще одну любопытную тенденцию. В относящихся к периоду испанского владычества литературных произведениях майя зачастую непонятно, ссылается ли автор на действительно происходившие исторические события или на пророчества, сделанные на основании происходивших в далеком прошлом событий. Например, книги «Чилам Балам», десять или двенадцать томов которых частично дошли до нас, написаны на языке майя, но с использованием европейской письменности. Они создавались в различные периоды начиная с прихода испанцев и до конца XVIII века, и в них, по всей видимости, делались попытки сохранить накопленные майя знания. Признавая их огромную ценность, следует отметить, что в этих книгах имеется огромное количество ошибок, многие из которых возникают из-за смешения действительно происходивших событий с предсказаниями. (Подобным примером может служить библейская Книга Даниила, в которой якобы описываются события далекого прошлого Вавилонской монархии, а на самом деле она является облаченным по причинам безопасности в форму художественной прозы письменным отчетом о движении сопротивления в Палестине 400 лет спустя – примерно в 160 году до нашей эры.)
Глава 8
Искусство и архитектура
Живопись
Древние майя оставили прекрасное наследие из произведений искусства и архитектуры. И хотя живопись, вероятно, не являлась тем видом искусства, где они особо преуспели, развивая высказанные в предыдущей главе мысли, о ней следует сказать особо. Майя использовали живопись главным образом в своих книгах. «Бумагу» для них изготавливали из коры фигового дерева, которую измельчали, толкли и придавали ей необходимую плотность. Затем из нее делали длинные полотна, ширина которых достигала 8—12 дюймов. Их складывали таким образом, чтобы получались страницы шириной в 3 или 4 дюйма, и на эти страницы наносили рисунки с обеих сторон. Для придания поверхности гладкости бумагу покрывали известковой побелкой. Рисунки в дошедших до нас рукописях, очевидно, делались с помощью тонкой кисточки, преобладающими цветами являлись черный и красный, хотя встречаются зеленый, желтый и коричневый. В Дрезденском кодексе качество рисунков превосходно, но в других книгах они выполнены не столь тщательно.
Образцы живописи майя встречаются на гончарных изделиях, на произведениях из камня и даже на украшениях из нефрита. Однако большая часть живописных произведений, по всей видимости, подверглась разрушительному воздействию влажного тропического климата Центральной Америки и не сохранилась. Поэтому тем большую ценность представляют чудом дошедшие до нас образцы настенной живописи в Бонампаке. Они находятся в трех залах, обнаруженных лишь в 1946 году. Эти залы расположены в здании, длина которого составляет сорок четыре, а ширина почти тринадцать футов, его стены, сужаясь кверху, образуют конусообразный потолок, расположенный над полом на высоте в шестнадцать с половиной футов. Все стены покрыты превосходными фресками, запечатлевшими яркие сцены из жизни майя, в частности связанные с военными походами. На них изображены сцены битв и последующего триумфа победителей, пыток пленных, танцев под музыку, заседаний совета и резко контрастирующие с ними сцены из домашней жизни. Существует мнение, что фрески представляют собой своеобразную запись об одном из победоносных военных походов или о событиях царствования какого-то воинственного вождя.
Фрески в Бонампаке очень красочны, фигуры людей на них выглядят реалистично, а уровень художественного мастерства произведения в целом весьма высок. Они напоминают собой живописные изображения на египетских гробницах, но фигуры людей на них более естественны, а художественные образы отличаются меньшей условностью. Обладая несомненными художественными достоинствами, рисунки дают еще и возможность почерпнуть много ценных сведений об одежде, обычаях и других сторонах жизни майя.
Фрески писались прямо на штукатурке, толщина которой составляет примерно два дюйма. По утверждению фон Хагена, штукатуры и художники работали вместе, причем художник наносил рисунки на штукатурку, пока та еще не высохла. «Все три зала, по всей видимости, были расписаны за 48 часов», – писал он. Сопровождающие рисунки иероглифы до сих пор не расшифрованы, но когда-нибудь, возможно, они расскажут нам о том, что на них изображено.
Из всего обнаруженного на сегодняшний день живопись в Бонампаке является примером наивысших достижений искусства майя, но существуют и другие достойные внимания образцы во многих местах, самые ранние из которых находятся в городе Вашактун. Вполне вероятно, что большая часть скульптурных произведений майя, в особенности многочисленные рельефные изображения, первоначально расписывалась красками.
Скульптура
Фрески в Бонампаке настолько поражают своей реалистичностью, что по сравнению с ними скульптурные произведения майя выглядят в целом довольно примитивными. Их отличает условность и стилизация, они часто перегружены большим количеством мелких деталей, хотя уровень мастерства их исполнения обычно высок. Чтобы оценить их по достоинству, необходимо понять их предназначение. Как и большинство имеющих религиозную направленность произведений искусства средневековой Европы, скульптуры майя создавались ради прославления Бога (или в данном случае богов). Европейское искусство того времени помимо прочего ставило себе целью познакомить неграмотный народ с преданиями, связанными с верой, скульптуры майя, наоборот, как правило, устанавливались в храмах или тех частях храмов, куда простой народ не имел доступа. Они были предназначены исключительно для восприятия богов и горстки избранных жрецов. Большинство скульптур представляли собой изображения богов.
Можно представить, что при столь многочисленной и разноликой плеяде богов майя было важно соблюсти характерные детали в изображении того или иного бога, чтобы он мог быть узнаваем. Ошибка могла стоить дорого. В обществе, где наказанию подвергался танцор за потерю ритма, а музыкант за неправильно взятую ноту, суровое наказание ждало скульптора, который намеренно или случайно допускал ошибку в изображении бога. Знание этого накладывало отпечаток на творчество художника, ограничивая его рамки. Поэтому перед нами предстают ряды стилизованных фигур, чью внешность отличает помпезность, их позы условны, а пышные наряды, в частности головные уборы, весьма символичны. Лишь в побочных деталях, таких, например, как орнаменты из листьев у ног бога или находящиеся рядом с ним животные и птицы, скульптор давал волю своему воображению. Нечто подобное можно обнаружить и в церквях средневековой Европы, где можно найти настоящее изобилие резных изображений людей и животных, как реальных, так и мифологических, на церковных скамьях, хорах и горгульях.
