О.: Это рейс был не 5-го, а 6-го, мы улетели, и мы прилетели, это было 6-го числа, это была полночь. То есть дата перешла, по-моему, во время полета. Мы разместились в гостинице, по-моему, «Метерлинк» она называется. На следующий день, если я правильно помню, в районе обеда, я поехал к господину Березовскому. А господин Городилов меня ждал снаружи. Ну где-то там, я не помню, где он ждал.
В.: Боюсь, что это не ответ на мой вопрос. Даже если вы действительно были во Франции в тот день, утверждаете ли вы, что это обязательно значило, что вы встретились с господином Березовским?
О.: С моей точки зрения, это обязательно. Но, понимая технологию допроса, я понимаю, что утверждать это на 100 % нельзя.
В.: Вы сейчас не утверждаете? Давайте я по-другому вас спрошу, чтобы вас не путать. Говорите ли вы, что вы не можете подумать ни о какой другой причине, почему вы могли вылететь на юг Франции в ноябре 2000 года?
О.: Я уверен, что другой причины быть не могло. Но это реконструкция.
В.: Может быть, я могу вам здесь помочь? В то время, во второй половине 2000 года, вы находились в процессе покупки Шато де ла Круэ, не так ли?
О.: Название странно прозвучало на слух.
В.: Это потому что у меня странный французский. Его просто нет. Я не говорю по-французски. В тот момент вы находились в процессе покупки Шато де ла Круэ? Если кто-то может помочь мне произнести это правильно по-французски, я буду очень благодарен.
Г-жа Дэвис: Ла Круэ.
Судья Элизабет Глостер: А как вы это произносите, г-н Абрамович?
О.: Шато де ла Круэ.
Судья Элизабет Глостер: Большое спасибо.
О.: Я действительно в 2000 году покупал шато. Я не могу утверждать, к какому моменту сделка была закрыта. Можно легко получить документы через господина Борда, через которого и Бадри, и господин Березовский, и я покупали эти шато. Но я уверен, что зимой в этом шато я не был никогда. До того момента, пока оно не было готово. Это было абсолютно разрушенное, сгоревшее здание, поэтому там зимой уж точно было делать нечего.
Г-н Рабиновитц: Посмотрим, как вы ответите на мой следующий вопрос. Первое: это шато находится на Кап д’Антиб, не так ли?
О.: Да, это правда. Через одно шато от шато господина Березовского и через два шато от шато господина Патаркацишвили.
В.: Вы воспользовались услугами господина Борда в качестве агента по недвижимости по этой сделке?
О.: Да.
В.: В начале ноября 2000 года были проблемы с приобретением этого шато. Вы это помните?
О.: Я вообще никаких проблем с приобретением шато не помню. Я не утверждаю, что их не было, просто я об их существовании не знал.
В.: Это письмо, адресованное вам господином Бордом. Дату вы видите — 1 ноября 2000 года. Я зачитаю письмо, и вам переводчик переведет. Тут говорится: «Дорогой Роман, похоже, ваш представитель Лорейн Хикки и ваш юрист Марка Халама довольно-таки недовольны мной, потому что я покритиковал их подход к налоговой и юридической стратегии переговоров по поводу вашего приобретения трех корпораций, которые управляют Шато де ла Круэ в Антибе. Поэтому я также предложил некоторые решения на будущее и попросил Александра Мамута, чтобы постараться подстегнуть переговоры, поскольку у нас есть серьезный конкурент». Поможет ли, если вам переводчик спокойно сейчас переведет? Я не хочу, чтобы вы запоминали большие куски на слух.
О.: Это несложный текст, я его запомню.
В.: Спасибо большое. «Господин Александр Мамут отправляет им мою конфиденциальную корреспонденцию, он увеличил антагонизм между нами, и сейчас они нас больше не информируют о том, что они делают, о своих намерениях и о встречах, которые они организуют с продавцами». «И у них точно такое же отношение к важному, специализированному представителю, которого я вам рекомендовал и которого вы решили проинструктировать, — это Джон Хейнцен в Париже». «Соответственно, хочу вас попросить настоятельно о том, чтобы ваши два представителя просто, с точки зрения принципа и вежливости, продолжали нас информировать. Также для моей защиты, пожалуйста, верните мне прилагаемое письмо». «Очень извиняюсь, что приходится вас об этом просить, но вы поймете мою позицию. Могу представить, что, зная о ваших интересах, для вас это обычная политика — иметь представителя, и поэтому я это принял, но мне действительно очень не хочется потерять важные интересы, как это уже со мной произошло из-за поведения госпожи Лорейн Хикки». То есть, похоже, с начала ноября 2000 года появилась проблема между господином Бордом и его ведением сделки. Вы согласны?
О.: Если можно, я поясню. То есть я…
Судья Элизабет Глостер: Да, пожалуйста.
О.: Проблема заключалась в том, что шато принадлежало трем компаниям, и мы не хотели покупать никакие компании и не хотели никакого риска на себя налогового брать. Нам было важно купить это чисто и заплатить все налоги. Французские власти очень тщательно за этим следили. А предыдущие владельцы хотели нам эти компании продать. Вот и вся история. Лорейн Хикки жестко и агрессивно вела переговоры, и поэтому, наверно, вышло непонимание. Только я не понимаю, зачем мне нужно сгоревшее шато зимой посещать для этого.
Г-н Рабиновитц: Необязательно, что вы посещали шато. Вы могли бы, например, с господином Бордом встречаться.
О.: Это тоже нелогично, потому что господин Борд по-русски не говорит, а я не говорил по-английски. А Городилов и до сих пор не говорит по-английски, как и я. Поэтому в этом логики нет.
В.: Но к началу декабря на самом деле вы приобрели уже шато, не так ли? К началу декабря.
О.: Я точно не помню, какого числа это состоялось, но я в этих переговорах никак не участвовал. То есть я знал, что господин Борд недоволен тем, как Лорейн себя вела, но глубже я этого не знал.
В.: А я вам утверждаю следующее: у вас была очень хорошая причина приехать на юг Франции в ноябре 2000 года, потому что вы окончательные детали сделки по шато решали.
О.: Я не понял, в чем причина была приехать? Для окончательной сделки по шато? А тут моего участия вообще никакого не требуется. Это уже работа моих юристов. То есть мог ли я повлиять на эту сделку? Уже никак. Я готов был деньги заплатить, а все остальное — это уже как оформить сделку.
В.: Но так ли это или не так, что на самом деле сын господина Борда свободно говорит по-русски?
О.: Ни господин Борд, ни сын господина Борда, насколько я знаю, по-русски не говорят. А если я правильно помню, в то время он вообще в бизнесе, в деле еще не был.
В.: Кто не был в бизнесе в то время?
О.: Если я правильно помню, в 2000 году бизнес вел старший Борд, а не младший. Я не могу на сто процентов утверждать, что он в офисе не работал, — но, насколько я помню, я со старшим Бордом имел дело — то есть с отцом нынешнего владельца компании.
В.: А я вам следующее утверждаю: если вы были на юге Франции 6 ноября, то это было не для того, чтобы встретиться с господином Березовским, — а, скорее, это было по поводу приобретения шато, вы согласны?
