В.: И вы знали, что господин Березовский поймет, что это было дружеское предупреждение, а на самом деле это была угроза, угроза работать против его интересов. Это правда, не так ли?
О.: Это неправда.
В.: На самом деле вы намеревались внушить господам Березовскому и Патаркацишвили страх, что, если они не продадут вам свои доли в «Сибнефти», вы используете свое влияние, чтобы повлиять на то, чтобы их доли были экспроприированы, и это является правдой, не так ли?
О.: Я уже говорил, у них никаких долей в «Сибнефти» не было. Экспроприировать было нечего, поэтому это неправда.
В.: А на самом деле господин Патаркацишвили и господин Березовский решили обсуждать с вами возможность продажи своих долей в «Сибнефти», не так ли?
О.: Нет, это не так.
В.: В апреле 2001 года господин Глушков был обвинен в том, что он совершил попытку побега из-под стражи, не так ли? И хотя господин Патаркацишвили не был в России, его обвинили в том, что он способствовал, содействовал побегу господина Глушкова. Это верно, не так ли?
О.: Верно.
В.: Вы, конечно, знали об этом. Не так ли?
О.: Да, знал.
Судья Элизабет Глостер: Господин Рабиновитц, в протоколе не отражено, какая дата имеется в виду. Когда обвинили Глушкова в попытке побега?
Г-н Рабиновитц: Это было 11 апреля 2001 года.
Судья Элизабет Глостер: Спасибо большое. Да, это в хронологии событий отражено.
Г-н Рабиновитц: Конечно же, дополнительное обвинение против господина Глушкова увеличило бы риск того, что его не выпустят из тюрьмы. Это должно быть правильно, не так ли?
О.: Да.
В.: Это предшествовало встрече между вами и господином Патаркацишвили в мае 2001 года, на которую я сейчас буду ссылаться, если можно. Первая встреча у вас в этом месяце произошла в Мюнхене 10 мая 2001 года. Не так ли?
О.: Да.
В.: Это была встреча только между вами и господином Патаркацишвили. Это правильно?
О.: Да.
В.: Господин Березовский на этой встрече в Мюнхене не присутствовал. Вы это признаете, да?
О.: Да.
В.: Но вы собирались совершенно четко сделать так, чтобы господин Патаркацишвили передал господину Березовскому предмет вашего обсуждения, который вы имели с господином Патаркацишвили, не так ли?
И вы знали в тот момент времени — мы говорим о мае 2001 года, — что господин Березовский жил во Франции. Это верно, не так ли?
О.: Я думаю, да.
В.: Насколько я понимаю из ваших показаний, вы не утверждаете, что у вас есть какое-то конкретное припоминание того, о чем вы говорили с господином Патаркацишвили на этой встрече. Это верно?
О.: Мы встречались только деньги обсуждать.
В.: Сейчас…
О.: Можно добавить?
Судья Элизабет Глостер: Да, пожалуйста.
О.: После этой встречи Бадри попросил меня его жену забрать с собой, и мы вместе улетели в Москву, она моим самолетом летела.
Г-н Рабиновитц: Позже, 15 мая 2001 года, вы в своих показаниях говорите, что вы, возможно, встретились с господином Патаркацишвили в Париже. Это основывается на ваших документах, которые отражают ваши передвижения, то есть на паспорте, который у вас имеется, не так ли?
О.: Да.
В.: И вы говорите, что маловероятно то, что это было совпадением, что и он, и вы оказались в Париже, а гораздо более вероятно, что вы договорились о встрече. Вы это утверждаете в показаниях, да?
О.: Да, я такое предположение сделал, но я не помню точно этого. Это реконструкция на основании документов.
В.: Записи ваших передвижений показывают, что вы на тот момент времени не были одни. Похоже, что вас сопровождала госпожа Панченко. Это верно, не так ли?
О.: Да.
В.: Мы также заявляем, что действительно у вас произошла встреча в Париже. Господин Березовский, его позиция заключается в том, что на этой встрече вы впервые указали, что вы заплатите 1,3 миллиарда господину Патаркацишвили и господину Березовскому за их долю в «Сибнефти». Это правильно, не так ли?
О.: Нет.
В.: И наконец, произошла еще одна встреча в аэропорту Кельна 29 мая 2001 года, примерно в эту дату. Это верно, не так ли?
О.: Да.
В.: Это была встреча, на которой присутствовали вы, госпожа Панченко, господин Патаркацишвили и господин Фомичев. Стороны по этому поводу согласны, не так ли?
О.: Да.
В.: Господин Фомичев помогал господину Патаркацишвили, присутствуя там?
О.: Да.
В.: Один свидетель, чье отсутствие на данном разбирательстве наиболее заметно, — это господин Фомичев. Можете ли вы сказать суду, когда вы в последний раз лично говорили с господином Фомичевым? Пожалуйста.
О.: Я думаю, летом.
В.: Этим?
О.: Да.
В.: Мы знаем, что люди, которые помогали вам в этом разбирательстве, говорили с господином Фомичевым, а это включает господина Швидлера. Не так ли?
О.: Господин Швидлер общался с господином Фомичевым, это правда.
В.: Вы не вызвали господина Фомичева для дачи показаний от вашего имени в данном разбирательстве. Почему вы его не вызвали в качестве свидетеля, можете объяснить?
О.: А я не очень правила понимаю, кто кого должен вызывать. Если я правильно понял, он сотрудник господина Березовского или господина Патаркацишвили, и он должен быть их свидетелем. Он не мой свидетель. И у них конфликт, поэтому я… или я, может, правила не понимаю, как это устроено.
В.: Господин Абрамович, кто угодно может кого угодно вызвать в качестве свидетеля, и это совершенно четко видно из документов, что господин Швидлер обсуждал это дело с господином Фомичевым, и вы совершенно спокойно могли вызвать Фомичева для дачи показаний от вашего имени со своей стороны. Я вас спрашиваю: была ли какая-то конкретная причина, почему вы его не вызвали в качестве свидетеля давать показания в этом разбирательстве?
О.: Вы спрашиваете, была ли у меня какая-то причина? Извините, я не понял. У меня причина была?
В.: Знали ли вы о какой-то причине, почему не вызвали господина Фомичева?
Г-н Сампшн: Ваша Честь, есть причины, которые охраняются юридической тайной.
Судья Элизабет Глостер: Это охраняется юридической тайной.
Г-н Рабиновитц: Хорошо, я так далеко не захожу. Господин Абрамович, можете мне сказать, знаете ли вы какую-нибудь причину, почему не вызвали Фомичева?
Г-н Сампшн: Это вопрос, который при всем уважении просто повторяет ту же самую проблему, которую вы сейчас представили.
