О.: Ну, из того, что вы говорите, я все понимаю, но вот здесь то, что мне по-русски прочитали, это все равно с русского на русский надо переводить. Я это не способен понять. Но то, что вы говорите, да, в этом логика есть.
В.: Хорошо. Я тогда постараюсь оперировать языком, который мы оба понимаем. Потому что действительно этот правовой, юридический язык, он не очень понятен. Итак, здесь есть ссылка на соглашение об освобождении от ответственности. И именно в этом соглашении господин Патаркацишвили должен был назвать бенефициарного владельца, а в параграфе 1.1.5 того контракта дается определение, что такое освобождение от ответственности. На странице 66, мы видим соответствующее утверждение со стороны Патаркацишвили относительно того, кто являлся бенефициарным владельцем этих 25 % акций. Что гарантирует здесь Бадри? Он гарантирует, что с даты вашего контракта с Дерипаской он, Бадри, являлся бенефициарным владельцем 25 % инвестиций в РУСАЛ СП, в совместное предприятие РУСАЛ. И еще что он тут говорит, что этот пакет не держался господином Патаркацишвили «во благо или в пользу какого-то другого третьего Лица». И он также говорит: «…этот [пакет] не обременен какими-то Претензиями, Залоговыми обязательствами в течение этого Периода». Значит, подвожу сейчас итоги: в акте о подтверждении вы подтвердили господину Дерипаске, что кого бы ни назвал Бадри 25-процентным бенефициарным владельцем, тот и будет владельцем 25 % РУСАЛа. И он же являлся владельцем 25 % РУСАЛа с 15 марта 2000 года. В свою очередь, Бадри подтвердил в соглашении об освобождении от ответственности бенефициарного владения, что ему принадлежали 25 % этих акций, он был бенефициарным владельцем, и являлся таковым с марта 2000 года. А теперь вопрос к вам. Как это увязать с вашими сегодняшними состязательным утверждениями и позицией, что только вы всегда в любой момент времени были владельцем всего 50-процентного пакета акций в РУСАЛе.
О.: В тот момент, когда встал вопрос, что для того чтобы Бадри получил деньги, нужно было переоформить на него акции, и вопрос этот встал, потому что по оригинальному контракту нельзя было ему заплатить такую сумму. В тот момент было ясно, что комиссию в 585 миллионов долларов или в 540 (я не помню, в какой момент это происходило) ни один банк не примет. Поэтому мы решили, что мы ему отдадим акции для того, чтобы он мог получить эти деньги в момент окончания сделки с Олегом Дерипаской, а потом уже в процессе возникло, что нужно объяснить, как, где он взял эти акции, как они к нему попали. Поэтому написали, что он был владельцем их с 15 марта 2000 года.
В.: То есть получается, что вы специально намеренно создали фальшивый документ, который умышленно исказил ситуацию и умышленно неверно указал господина Патаркацишвили как бенефициарного владельца этих акций. Это так?
О.: Если вопрос звучит: был ли господин Патаркацишвили бенефициарным владельцем акций с 15 марта 2000 года? Не был. Имел ли я право отдать ему акции в тот момент, когда я считал нужным, если я ему должен какие-то деньги, могу ли я ему акциями заплатить? Я считаю, что я могу. Поэтому я не очень понимаю, где здесь слово «фальсификация» возникло.
В.: Господин Абрамович, вот я смотрю на ваш ответ. Вопрос такой: был ли господин Патаркацишвили действительно бенефициарным владельцем этих акций? Вы подписали документ, который гласит, что что бы Патаркацишвили ни заявлял по этому поводу, является истиной. А теперь вы говорите, что вы на самом деле были стороной схемы, в рамках которой умышленно и преднамеренно было неправильно указано, кто является бенефициарным владельцем этих акций. Это ваши показания?
О.: Бадри попросил меня помочь ему получить эти деньги. Когда он у меня просил, я всегда старался ему помочь.
В.: Господин Абрамович, я вынужден утверждать, что вы просто не говорите нам правду и что этот документ указывает, что вы не были на самом деле владельцем всех 50 % в этом пакете, этот документ отражает положение дел, которое существовало на практике, которое было правдой. То есть вы владели 25 %, а другие 25 % держали от имени кого-то другого. Вы понимаете, что я вас спрашиваю — что 25 % вы держали от имени третьего лица?
О.: Я понимаю, что вы спрашиваете. Это не так.
В.: А причина, по которой этот документ признавал бенефициарный интерес господина Патаркацишвили, в том, что господин Патаркацишвили был на самом деле покупателем алюминиевых активов по рамочному соглашению февраля 2000 года, и в результате этой покупки он вместе со своим партнером господином Березовским стал держателем 25 % акций в РУСАЛе. И вы договорились быть как бы в трасте, держать эти акции для них, от их имени. Разве это не так, господин Абрамович?
О.: Это не так, я никогда ни для кого акции в трасте не держал.
Г-н Рабиновитц: Большое спасибо, господин Абрамович. У меня больше вопросов нет.
Судья Элизабет Глостер: Ну что же, господин Сампшн.
Г-н Сампшн: К сожалению, это еще не конец, мне хочется несколько своих вопросов вам задать. Пожалуйста, передайте господину Абрамовичу папку транскрипций тех дней, когда он давал показания. Господин Абрамович, хочу попросить вас посмотреть на стенограмму за 17-й день. Итак, внизу 26-й страницы, господин Абрамович, госпожа судья задает вам вопрос относительно того, что было договорено до августа 1995 года. И вы ей говорите: «После этого, что произошло, было очевидно, что 51 % будет принадлежать государству, а 49 % будет приватизировано. Для того чтобы приватизировать 49 %, нужно было провести ряд аукционов, и мы договорились, что господин Березовский мне с этим поможет». Когда вы сказали, что вы согласились, что Березовский вам с этим поможет, что имелось в виду под «с этим»?
О.: Вообще в тот момент я имел в виду последующий залоговый аукцион. Меня сбили с мысли вот с этим августом, и я перестал понимать, в какой момент что происходило. Но мы договорились по залоговым аукционам значительно позже — это был либо конец ноября, либо что-то в этом роде.
В.: Понятно. Вы говорите, что вы тогда запутались, и этот аукцион на 49 % и залоговый аукцион, перепутали их. То есть мы теперь хотим здесь разобраться, что вы хотели ответить на тот вопрос.
О.: В аукционах по 49 % господин Березовский мне вообще не помогал, а в залоговом аукционе, безусловно, он помогал, и серьезно.
В.: Было ли какое-либо соглашение или какая-то договоренность относительно того, что произойдет в отношении 49 %?
О.: Никакой договоренности не было.
В.: Вам этот документ показывали в ходе допроса, и утверждалось, что «Нефтяная финансовая корпорация» была та же самая компания, что НФК, которая позже выиграла залоговый аукцион. Вы помните, это обсуждалось, когда вы давали показания, вы сказали: «Нет, это другая компания».
О.: Она была создана незадолго до аукциона. Если я правильно помню, это декабрь. Ну, я дату не могу сказать.
В.: Это копия, господин Абрамович, отчета Счетной палаты, когда они проводили исследование залогового аукциона. Помните этот документ?
О.: Да. Я готов ответить.
В.: Хорошо. Вам помогает это понять дату, увидеть дату?
