О.: Я в основном помогал Роману в этом процессе. Да.
В.: А вы можете сказать, как вы помогали господину Абрамовичу?
О.: Я координировал со «Скадденом», с юристами. Но в основном я пытался объяснять Роману, в чем заключались главные вопросы в этом деле.
В.: Господин Абрамович сказал суду, что вы ему помогали в подготовке его свидетельских показаний.
О.: Вы имеете в виду самих свидетельских показаний?
В.: Его свидетельских показаний. Это верно, не так ли?
О.: Да, ну хорошо, я помогал ему.
В.: Госпожа Панченко нам говорит, что вы были одним из группы людей, которые собирались вместе до того, как составляли свои показания, чтоб посмотреть, что вы можете вместе вспомнить о событиях. Это так?
О.: Да. Совершенно верно.
В.: Господин Тененбаум, кто были основные акционеры «Сибнефти»?
О.: В основном это были менеджеры «Сибнефти» в то время и сотрудники торговых компаний. Но на том этапе можно было видеть только четыре компании. Но я сейчас провожу реконструкцию.
В.: Вы серьезно утверждаете, что вы сейчас не можете вспомнить, кто были основные акционеры «Сибнефти»?
О.: Основные акционеры — это были четыре компании. Но в российском контексте эти компании контролировались сотрудниками торговых компаний. То есть в этих торговых компаниях были конкретные лица, и их имена я не помню, к сожалению.
В.: Вы говорите, что после того как вы перешли в «Сибнефть», вы: «…объяснили инвесторам, когда вас спрашивали, что менеджмент — это основные акционеры, и они контролировали „Сибнефть“».
О.: Совершенно верно. Эти утверждения я делал до 1999 года, когда я узнал, что господин Абрамович был единственным акционером. До этого момента я этого не знал. Я думал, что это менеджмент был единственным акционером.
В.: Но вы не хотели этого сразу узнать, когда вы пришли в компанию?
О.: Ну да, я хотел узнать, но мне сказали, что менеджмент был акционерами.
В.: То есть вы целый год не знали это?
О.: Да, практически примерно год, когда мы установили траст.
В.: То есть это первый раз, когда вам правду сказали?
О.: Нет, когда я понял, что он был единственным акционером. Опять же, в России таких вопросов не задают обычно. Просто как бы принимаешь на веру, что вещи обстоят так, как они обстоят. И тогда, когда я узнал, — тогда я и узнал.
В.: Господин Тененбаум, вы говорите, что вы ушли со своей достаточно высокой должности в банке Salomon Brothers. И вы были совершенно довольны перейти на работу к господину Абрамовичу, присоединившись к нему и господину Швидлеру, потому что вы верили в их личную порядочность, честность?
О.: Да.
В.: Но вы не смогли спросить их, кто владел «Сибнефтью» в тот момент?
О.: Да, в тот момент единственная доля интереса, которая у меня была, — это был ли Березовский акционером? Я понял, что менеджмент контролировал компанию, и для меня это было важным. Потому что менеджмент, с которым я встретился, познакомился, это были господин Швидлер, господин Ойф, господин Городилов, госпожа Панченко. И в то время мне не объяснялось, кто был конкретным акционером на самом деле. Но я понял, что это был менеджмент «Сибнефти».
В.: У вас не было интереса в том, чтобы узнать, кто же являлся настоящими владельцами «Сибнефти»?
О.: Ну я не говорю, что у меня не было интереса, у меня был интерес. Я спрашивал, и мне объяснили, что это был менеджмент. Когда я узнал господина Абрамовича гораздо лучше, я тогда понял: он публично не объявлялся акционером в целях безопасности, так мне говорилось.
В.: То есть вы говорите, что человек, который настолько честен, и честность, порядочность которого вас так привлекла, который хотел, чтобы вы пришли на работу в компанию, — этот человек сначала вам неправильно что-то сказал, когда вы впервые пришли на работу, по поводу того, кто владел компанией?
О.: Это неправильно. Менеджмент контролировал компанию, действительно, и контролировал акции.
Судья Элизабет Глостер: Так вы проводите различие между владением и контролем?
О.: Совершенно верно, это также очень важно для инвесторов.
Г-н Рабиновитц: Хорошо. То есть вы говорите, что вы не спрашивали, кто владел акциями?
О.: Ну, во время тщательной юридической проверки перед выпуском еврооблигаций я знал, кто был зарегистрированным акционером. Опять же, это было 13 лет назад. Господин Абрамович был основателем всех этих компаний, которые находились над четырьмя компаниями. Но в какой-то момент времени его сотрудники стали зарегистрированными держателями этих акций и контролировали эти акции. Так что я знал, что он был основным акционером. Но менеджмент был задействован в контролировании этих акций.
В.: И вы не спрашивали, кто же были остальные акционеры?
О.: Опять же, в 1997 году была проведена тщательная юридическая проверка, и было видно, кто были зарегистрированные акционеры, и я это понял, и это был менеджмент компании. Но в 1999 году, когда мы создали траст, господин Абрамович был единственным бенефициарным акционером всех этих структур.
В.: Когда вы говорите — «контроль» в своих ответах, «управление», вы говорите о зарегистрированных владельцах этих акций?
О.: Когда был организован траст, то менеджмент компании были трасти и протекторы. То есть для меня — они контролировали. Мы говорили рынку, что менеджмент и господин Абрамович контролировали пакет акций в 90 %, скажем. Это было важно, потому что мы должны были четко, прозрачно сообщить о том, что происходит.
В.: Господин Тененбаум, вы здесь говорите, что вы в то время пришли к выводу о том, что платеж 1,3 миллиарда долларов — это была цена за то, чтобы диссоциировать между «Сибнефтью» и господином Березовским, то есть порвать связь.
О.: Да. В то время я исходил из этого.
В.: Давайте посмотрим тогда на те показания, которые вы раньше давали: «Тогда я также знал относительно платежа 1,3 миллиарда долларов, связанного с расчетами с господином Березовским. Я понял от господина Абрамовича так, что это платеж за то, чтобы компенсировать господину Березовскому за то, что он более не получает изначально предполагавшиеся и прогнозировавшиеся платежи, для того чтобы помочь ему финансировать ОРТ». Улучшились ли ваши воспоминания относительно данного вопроса, господин Тененбаум?
О.: Нет, потому что в своих третьих свидетельских показаниях я говорю, что на каком-то этапе господин Абрамович тогда мне объяснял именно это. Где-то между 2000 и 2003 годами. Он мне сказал это, а мое понимание было таково, что речь идет о плате за то, чтобы разорвать связь, ассоциацию с господином Березовским. То есть для меня эти два заявления соответствуют друг другу.
В.: Господин Тененбаум, я хочу сказать, что это очень серьезная нестыковка в ваших показаниях — и это свидетельствует о том, что вы не говорите правду.
