О.: Вообще в моей юридической фирме это известно всем было, что в какой-то момент в 2000 году, может быть, чуть ранее, господин Березовский и Бадри консолидировали частные акции ОРТ в своих руках. Это было известно, потому что до этого были другие так называемые олигархи, которые тоже были акционерами «ОРТ-КБ», но в итоге они продали свои акции Березовскому и Бадри. Но в порядке предоставления Джеймсу Джейкобсону информации, я направил запрос своим юристам с просьбой проверить и подтвердить информацию о том, кто и чем владел на текущий момент. Об итогах я сообщил господину Джейкобсону.
В.: Значит, к 12 января 2001 года (число, которым был датирован договор купли-продажи) «ОРТ-КБ» уже не был в собственности господина Березовского и господина Патаркацишвили, не так ли?
О.: Очень трудно сказать, я видел соглашения о купле-продаже, и я видел, что оно было датировано 25 декабря 2000 года. А потом из других документов видно, что фактическая передача акций в «ОРТ-КБ» осуществлена была 29 декабря. Но опять же, это соглашение о передаче акций могло быть без труда датировано задним числом. И ответственность директора компании заключается в том, чтобы иметь документ с датой. Так что дата 29 декабря может быть датой передачи, а может быть просто задним числом датирован документ.
В.: Не помните ли вы, говорили ли вы с господином Фомичевым об этом опционном договоре к этому времени?
О.: Я думаю, я по большей части разговаривал со Стивеном Кертисом и иногда с Джеймсом Джейкобсоном. Насколько я могу вспомнить, я только один раз разговаривал с Фомичевым об этой сделке.
В.: Но господин Городилов помнит, что в конце 2000 года был ряд переговоров, бесед, разговоров с господином Фомичевым, некоторые с вашим участием относительно наиболее эффективной налоговой структуры договора на опцион. Если господин Фомичев стремился наиболее эффективно с налоговой точки зрения структурировать эту схему — эту сделку, он бы обратился к вам, не так ли?
О.: Если господин Фомичев был основным финансовым консультантом по этой сделке и если он был разумным, нормальным консультантом, он должен был со мной связаться по этому вопросу. Но я не помню, чтобы он со мной разговаривал о налоговой структуре и этой сделке.
В.: Возможно также, что вы обсуждали налоговую эффективность этой сделки с господином Городиловым?
О.: Возможно, что, наверно, я один раз разговаривал с ним. Но разговор был очень общего характера, и я убежден, что собственные юристы «Сибнефти» консультировали Городилова. Наверняка, когда один раз у нас состоялся разговор относительно того, как это правильно все сделать, в то время больше всего всех заботил не налог на самом деле, налог нужно было платить, и все, больше всего волновал режим валютного регулирования, который в то время существовал. Так что мы думали, как избежать лицензирования.
В.: Но возвращаясь к тому юридическому заключению, которое от вас попросил господин Кертис по этой сделке, у вас были до этой сделки какие-то профессиональные отношения с господином Кертисом?
О.: Конечно, я знал господина Кертиса до этой сделки. Мы вместе работали с рядом различных клиентов. Основным нашим клиентом была компания ЮКОС в то время.
В.: Можете ли вы объяснить, кто, как вы понимали, был тем клиентом, от чьего имени господин Кертис просил вас дать заключение по этой сделке?
О.: Клиентом был, определенно, господин Березовский.
В.: А от чьего имени, как вы поняли, он действовал в связи с этой сделкой?
О.: Я знал, что у господина Кертиса были другие клиенты, в том числе эти шейхи из Абу-Даби. Мы не делали из этого большой тайны. Но вполне могло быть, что он действовал не от имени Бориса или не только от имени Бориса, но он мог также действовать от имени шейха.
В.: Это письмо от Кертиса, датировано 17 января 2001 года, господину Сикесу из Clydesdale Bank. Господин Кертис в этом письме пытается объяснить Clydesdale Bank существо этой сделки, которую предлагается реализовать, пытается убедить банк открыть в Лондоне банковские счета, для того чтобы получать поступления — доход — от этой сделки. В первой фразе господин Кертис говорит, что «Спектрум», абу-дабийская корпорация, поручила нам ведение дела в связи с предлагаемым опционным соглашением. Далее он объясняет существо этого опционного договора: господин Березовский и господин Патаркацишвили — каждый получит по 70 миллионов долларов. Вот этот платеж был платежом за предоставление опциона. Вам это не показалось странным на тот момент, господин Ивлев?
О.: Что 70 миллионов долларов — это оплата за получение опциона, а далее, минимальная сумма за акции? Вообще-то так бывает. Все зависит от того, какую цель люди хотят достичь при использовании опционных соглашений. Да, эта сделка может показаться странной, но в этой ситуации и ряде других ситуаций, перед лицом которых я оказывался, помогая российским гражданам, — это не было странным.
В.: В связи с этой сделкой вы знали, что они хотели получать подтверждение получения денег без столкновения с проблемами валютного контроля, во-первых, а во-вторых, уменьшить налоговые риски, не так ли?
О.: Я не думаю, что они хотели минимизировать свои налоговые риски, потому как в России подоходный налог составляет всего 13 %, и он ниже, чем у вас, и для того, чтобы уменьшить налогооблагаемую базу, для них было бы лучше получить эти деньги в России. Но политическая ситуация изменилась, Борис и Бадри были уже на тот момент в Лондоне, они хотели, чтобы деньги были переведены в лондонский банк и чтобы у них был к ним свободный доступ. Это была их цель в этой сделке. Вопрос валютного контроля был нам знаком в то время: акции могли быть приобретены только при наличии лицензии Центрального банка, получить которую было практически невозможно. Поэтому нам пришлось искать иное решение.
Г-жа Дэвис: Вы, вероятно, знаете, что я сейчас говорю о 2001 годе, когда лондонский банк должен был соблюдать требования в области борьбы с отмыванием денег и что он должен будет убедиться в части источника денежных средств?
О.: Да, конечно, в то время подозрение, возникающее у иностранных банков, в отношении операций российских банков, которые, возможно, связаны с отмыванием денег, было широко распространено, поэтому всякий раз мы сталкивались с экстремальным уровнем контроля со стороны банков. Березовский, конечно, был исключительным случаем, все знали, что он только что стал врагом государства, покинул страну, уехал из России, все СМИ писали. Поэтому не только Clydesdale Bank, но и сам Стивен Кертис должны были очень осторожно, предусмотрительно здесь действовать для того, чтобы убедиться в том, что это не отмывание денег.
В.: Для этого лондонскому банку нужно было бы видеть договор, из которого стало бы ясно, каков источник денег?
О.: Да, конечно. Любой банк требует для такой большой сделки получение копии договора.
Судья Элизабет Глостер: Вы сказали минуту назад, что в опционном соглашении были прочерки на месте цифр. А потом вы видели когда-либо — чтобы эти цифры были-таки вставлены в договор?
