– Принюхивается, – констатировал демон.
Рука Яна в перчатке инстинктивно сжалась, попутчики, заметив это, замотали головами. Тем временем часы определились с направлением и потекли, повторяя рельеф, в сторону белой скатерти. Теперь казалось, что это тонкое белое покрывало наброшено на нечто напоминающее симметричную лошадь без головы, глубоко увязшую в песке. Два крупа под тонкой попоной, спадавшей длинными фалдами на коричневый песок. Часы добрались до покрывала и заползли на середину, там, где, вероятно, должно быть седло. Стрелки продолжали идти.
– Какие пластичные, – восхитился Пуфф.
– А спросить не у кого, – вздохнул Ян.
Тут же на левом крупе нарисовалось веко. Оно выпустило ресницы и заморгало. Глаз был без зрачка и черный. Неожиданно зазвонил будильник на месте седла. Белое чудо с одним глазом взмахнуло покрывалом, поднялось в воздух и взяло курс к морю, быстро растаяв в небе.
– Заметьте, мы еще шагу не успели ступить, – мрачно резюмировал Марк.
– Интересная лошадь, однако. Летает. В музее картина отличалась, – согласился Ян.
– Хорошо еще я за вами бдю, блюдю или следю. Нет, последнее это вроде как шпионю, а я если и шпионю, то в вашу пользу. Запутался, – морда Пуффа приняла озадаченное выражение.
– Ян, может, это…
– Только не надо ни во что палить! – попросил Пуфф.
– Нет, я имел ввиду тонкий мир…
Ян попробовал прикрыть глаза и настроиться, но тут же бросил эту затею.
– Похоже на фейерверк внутри железной бочки. Полный кавардак.
– Такие бочки бывают?
– Пуфф, двойная попа коня с глазом и текущие куда-то часы тебя не смущают?
– Не – а… Меня смущает отсутствие платформы. Идеи есть?!
– Может, это плато с оливами и зреющими часами?
– Нет, Ян. Слишком просто. Тогда поезд – попа коня? Психушка какая-то, – возразил Марк, наблюдая, как из песка рождается новая скатерть.
– Почему, часы же ходят нормально?! – не согласился котище.
Словно иллюстрируя сказанное, у часов, созревших на соседнем дереве, набухла почка, быстро выросла в огромную куриную ногу без кожи белесого цвета, как в супе. Мышцы начали сокращаться, демонстрируя свою полную функциональность, объект соскользнул с ветки, весело попрыгал вслед за улетевшими крупами лошади, при этом часы волнообразно колебались при толчках.
– Тогда и нам к морю. Куда еще-то? – предложил Пуфф.
Он едва не наступил на белый край молодой скатерти и пропал. Трос натянулся и сильно дернул Яна, а тот, в свою очередь, Марка. «Эффект тоннеля», – успел подумать Ян, прежде чем троица оказалась на новом месте, на берегу бухты из прошлого кадра, прямо перед странным домом, точнее, фасадной стеной, сделанной из материала более всего похожего на дырчатый сыр. Эти большие полости делали стену какой-то нереальной. Прибывший следом Марк не дал задуматься, налетев на шефа, а тот на Пуффа. Вся компания, словно шары для бильярда, ввалилась в дверной проем. Задев рукой стену, Ян ощутил сходство с мягкой резиной.
В огромной, тонувшей во мраке комнате стоял открытый рояль. Свет давали шесть небольших трехмерных фантомов голов вождя мирового пролетариата, висевших в ряд над клавиатурой, каждая в облаке сияния, словно лампа в густом тумане.
Троица наконец замерла, погасив кинетический импульс.
Перед роялем, на черном кубе сидел человек в одеянии католического священника. Правая рука опиралась на спинку стула. На сиденье лежали яблоки, одно надкушено. Лицо было какое-то гладкое, безликое и без индивидуальности. Глаза закрыты.
– Вождь грибами кажется не баловался, – озадаченно произнес Марк.
– А яблочками молодильными? – уточнил Пуфф, – попробую?
– Лучше не надо.
Человек взмахнул рукой, фантомы задвигались, клавиши ожили в такт, и зазвучала мелодия, в которой явственно угадывались слова: «Весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем, мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем».
– Звучит весьма двусмысленно, частичное помрачнение, – резюмировал Ян.
– Какое «частичное», – возмутился Марк, – полное.
Музыка зазвучала громче, рояль начал расти, надвигаясь на гостей.
– А между прочим, игра вслепую, он глаз так и не открыл! – отметил Пуфф.
– А круп открыл и улетел, и что? – возразил демон.
– Валить надо, а то рояль нас сожрет, или мне придется…
– Ага, уже чувствую, отдача будет такая, что летать нам по этим весям до скончания века… начал Пуфф.
– Береги хвост! – успел крикнуть Ян, хватая Пуффа, прежде чем маленький рояль, подкравшийся из темноты, прихватил крышкой хвост.
– Ах, так, играть вздумали, сейчас я вас настрою, – зашипел котище, прыгая в большой рояль.
К сожалению, он забыл про подарок солдат удачи, да и инструмент оказался проворнее и захлопнул крышку. Трос, идущий от Яна в недра инструмента, натянулся, и босс отправился вслед за Пуффом, лишь успев скинуть перчатки и открыть крышку по дороге, воткнув когти в тело рояля. Раздался жуткий вопль, и пасть инструмента осталась открытой.
– А вы как думали, – ехидно проворчал демон, отправляясь на тросе в музыкальную шкатулку вслед за боссом.
________
– Мягко. Пушисто.
– Кому как. Ну, расселись!
– Если выберемся – трос с подарком вернем, сможешь? – спросил Ян.
– Если не раздавите и выберемся, смогу, – без тени иронии отозвался котище, – повадились приземляться сверху! За тросом такой след, что смогу по треку один раз отправить.
– Конечно, след. А кто первый рванул?
– Ну, забыл про трос, бывает, нахамили же? – уже миролюбиво отозвался Пуфф, – ну слезайте же!
Котище встал и отряхнулся.
– Ну и же… или жо?
– Жесть, – согласился демон, поправляя одежду.
– А что вы на меня-то, оба смотрите? – парировал Ян.
Троица оказалась на полукруглом возвышении, лицом в сторону декораций. За спиной поднимались зрительские ряды из серо-голубого камня в стиле древнегреческого амфитеатра, впереди сцена. Вперед уходили два ряда женских статуй в длинных спадающих плащах, и хотя позы немного отличались, каждая одной рукой прикрывала лицо, а вторая рука, непропорционально искаженная, тянулась к зрителю ладонью вверх. Статуи размещались на прямоугольных постаментах. На некоторых основаниях сидели изваяния голых мужских тел. Тела, послужившие моделями, видимо хорошо тренировались, но развитие мышц произошло не пропорционально, что придавало объектам комичный и ужасный вид одновременно. Каменные львы, скорее, походившие на пуделей, опирались на свои шары, сторожа покой статуй. А в центре сцены, прямо перед путешественниками спиной стояло тугое обнаженное женское тело, но без головы. Продолжением шеи являлось кучевое, вытянутое вверх облако, почти с тело. Внутри воздушного образования то и дело возникали и рассыпались разные образы, вспыхивал свет.
