Его слова ранили её, и она не смогла сдержаться. «Да пошёл ты», – сказала Макензи и повесила трубку.
Она сжала пальцы в кулак, а потом расслабила их, готовая во второй раз за день швырнуть телефон куда подальше. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Не помогало.
Действуя импульсивно, она злобно и напряжённо пролистала список контактов в телефоне и позвонила Гарри.
Он сразу взял трубку. Макензи говорила коротко и по делу.
«Выпьем вечером?» – спросила она.
Тридцать минут спустя она была в душе. Горячая вода помогла успокоиться, и, избавившись от злости и чувства разочарования, она начала серьёзно подумывать о том, чтобы перезвонить Гарри и отменить встречу. В конце концов, она этого не сделала только потому, что звонок ему сегодня утром был для неё большим шагом вперёд. Она двигалась дальше, и это касалось всех сфер её жизни. Пусть общение с людьми не имело для неё большого значения на данном этапе, всё равно это был прогресс. И она не позволит Заку и его язвительным речам это изменить.
Сорок пять минут спустя Макензи была одета и полностью готова. Прежде чем выйти из дома она ещё раз проверила почту с телефона. Она наивно надеялась, что кто-нибудь из начальства наконец осознает, каким важным сотрудником она была, и пригласит её снова заняться расследованием.
Она проверила почту, и надежды не оправдались. Кроме спама в ящике не было ничего существенного. Макензи вышла из квартиры с угрюмым видом, какой бывает у обиженного ребёнка, и решила, что на вечер забудет обо всём. Ей был дан отличный шанс, и она сама всё испортила. Кроме себя винить было некого, и она это понимала.
Макензи направилась к бару, в котором они договорились встретиться, пешком, потому что хотела избежать неловких моментов, если Гарри придётся отвозить её домой, когда она переберёт с напитками. Бар был всего в четырёх кварталах от дома, и Макензи решила использовать это время, чтобы как следует настроиться на свидание. Последний, с кем она встречалась, был Зак, и конфетно-букетный период их отношений был недолог. Они съехались через пять месяцев после знакомства, и сейчас Макензи глубоко сожалела об этом решение. Ей казалось, что она не знает, как правильно вести себя на свидании. Общение с мужчинами никогда не давалось ей легко, тогда что уж говорить о флирте… Не то, чтобы ей нужно было флиртовать с Гарри. Она знала, что нравится ему, и этот факт делал сегодняшнее свидание чуть менее пугающим.
Когда она пришла на место, часы показывали несколько минут седьмого. Гарри уже ждал её в небольшой кабинке в дальнем углу. Перед ним стоял стакан с пивом. Увидев, как Макензи идёт через полупустой зал, он скромно улыбнулся.
«Ты рано», – сказала Макензи, усаживаясь напротив.
«Да, – ответил Гарри. – Что уж сказать. Я был в нетерпении».
«Как дела, Гарри?» – спросила Макензи.
Вопрос его смутил, но улыбка не исчезла с лица. «У меня? У меня хорошо, – сказал он. – Вторая половина курса в Академии какая-то неинтересная, тянется еле-еле, понимаешь? Но мне нравится. Очевидно, не так сильно, как тебе. Как продвигается дело? Или… тебе нельзя об этом говорить?»
Макензи пожала плечами и едва не начала рассказывать ему всё, что случилось с ней за день. Но вместо того, чтобы снова испортить себе настроение, она выбрала уклончивый ответ. «Конечно, есть чему поучиться, – ответила она. – За последние пару дней у меня были и успехи, и промахи».
«Ты была к ним не готова?» – спросил Гарри.
«Я не знаю», – ответила она.
«Я думал, дело «Страшилы» многому тебя научило».
Макензи закатила глаза: «Так и есть. Но мне кажется, что теперь все меня судят только по нему».
«Извини», – явно смутившись, сказал Гарри.
«Всё в порядке. Уверена, что любой нормальный человек был бы рад такому вниманию».
«А ты не нормальная?»
«Ага».
Они неловко засмеялись. Подошедшая официантка приняла заказ. Макензи воспользовалась заминкой, чтобы оглядеть Гарри с ног до головы. У него была приятная, но не выдающаяся внешность. Она знала это и до сегодняшнего вечера, много общаясь с ним в Академии. Она была уверена, что он был самым красивым малышом в саду, который вырос в неловкого подростка, который стал привлекать внимание противоположного пола только на средних курсах колледжа. Думать о привлекательности Гарри было немного странно, и именно тогда Макензи поняла, что их отношения никогда не перерастут в роман. Она надеялась, что он тоже это понимал, и ей не придётся озвучивать вслух свои выводы.
Они мило болтали. Макензи узнала, что Гарри вырос в Мичигане и пожертвовал спортивной стипендией в Мичиганский университет ради мечты стать агентом ФБР. Его родители переехали в Калифорнию, когда он окончил школу, и у него была собака. В свою очередь Макензи не очень распространялась о себе. Выложив общие сведения о детстве, она не стала детально описывать, как тяжело ей пришлось после того, как отец погиб при невыясненных обстоятельствах. Макензи поймала себя на мысли, что говорила о себе так же мало, как Брайерс, а если так, то она отлично понимала, как сейчас чувствовал себя Гарри.
Она уважала его за то, что он не мучал её вопросами о «Страшиле» или времени, проведённом напарницей Брайерса. Это наводило на мысль, что она была ему на самом деле интересна; или он был в неё действительно влюблён, как шутила Колби. Гарри смотрел на неё такими глазами, что было ясно, что он рассчитывает на что-то большее, чем просто дружбу.
«Что будешь делать после Академии?» – спросил он.
«Я бы хотела заниматься составлением психологических портретов», – ответила Макензи.
«Тогда ты должна быть в полном восторге от курса МакКларрена».
«Так и есть. На самом деле, завтра у меня последнее занятие по его предмету».
«Ты уже осознаешь, что это реально?»
«Что реально?»
«То, что мы почти уже выпускники… Наша учёба в Академии почти закончилась».
Макензи осознавала, что учёба почти закончилась, в основном благодаря опыту последних двух дней. Она ещё не отошла от недавнего разговора с МакГратом об её отстранении, поэтому ей было сложно найти грань между жизнью в Академии и той реальностью, с которой Макензи пришлось столкнуться за последние два дня. И всё же, обсуждать это с Гарри ей не хотелось.
«Не очень, – солгала она, – но скоро осознаю».
Оба замолчали. Макензи старалась смотреть на Гарри так, чтобы не делать ситуацию ещё более неловкой. Перед ней стояло уже три пустых стакана. Последний она осушила только что, допив ром с колой. В голове начало шуметь, но она вовсе не была пьяна. Это было хорошо… Если она выпьет ещё, то бог знает, что может наговорить.
«Повторить?» – спросил он.
«Нет, спасибо, – сказала Макензи. – Не пью больше трёх. Обычно даже двух. Для тебя я сделала исключение».
