«Серьёзно?»
«Да. Я сорвала тебя на эту встречу почти без предупреждения, но ты всё же пришёл».
«Конечно, я пришёл. Ты сможешь сесть за руль?»
«Я пришла сюда пешком», – сказала Макензи.
«Тогда можем расплатиться, и я провожу тебя домой».
Несколько секунд Макензи раздумывала над тем, как бы повежливее отказаться от этого предложения, но ничего не приходило в голову. Она нерешительно улыбнулась и утвердительно махнула головой. «Звучит неплохо», – сказала она.
После короткого дружеского спора Гарри настоял на том, чтобы заплатить за выпивку. Макензи согласилась на это только после его слов о том, что однажды он припомнит ей этот должок, потому что, исходя из того, что он видел на тренировочной базе Хоганс Элли, однажды она спасёт ему жизнь. Гарри пошутил, что оплата за выпивку была неплохим авансом за будущее спасение собственной шкуры.
За окном стояла ночь, и город почти спал. На улице было ещё не холодно, и от выпитого по телу расходилось приятное тепло. Тем не менее, алкоголь не лишил Макензи внимательности. Она сразу заметила, как близко от неё шёл Гарри; через каждые несколько шагов их руки касались друг друга.
«Некоторое время назад ты меня спросила, как у меня дела, – начал Гарри, – но давай о главном… Как дела у тебя? И давай не будем вешать мне лапшу на уши. Мне ты можешь довериться. Я не буду распускать сплетни».
Макензи удивила его прямолинейность. Она немного замедлила шаг и почти посмотрела ему в глаза. Ей очень хотелось, чтобы они как можно быстрее дошли до дома, и эта прогулка прошла без проблем. Она уже представляла, как будет объяснять ему, что не ищет в их отношениях ничего, кроме дружбы. Именно поэтому она продолжила идти. До дома оставалось всего два квартала. Учитывая серьёзность вопроса, Макензи попыталась ответить так же искренне, как отвечала на все вопросы сегодня вечером.
«Я сбита с толку и немного выбита из колеи, – признала она. – То, чему нас учат в Академии, полностью соответствует тому, с чем я столкнулась за последние несколько дней на практике, но… я не знаю. Невозможно подговориться к тому, как здесь ведутся дела».
«Что ты имеешь в виду?»
«Всё делается механически. Конечно, конечным итогом становится результат, но процесс его поиска не такой творческий, как я ожидала. Возможно, мне так кажется, потому что я в принципе не должна участвовать в чёртовом расследовании».
Макензи поняла, что сказала лишнего. Алкоголь заставил слова слететь с губ. И всё же было неплохо поделиться хотя бы маленькой толикой разочарования.
«Ты сожалеешь о своём выборе?» – спросил Гарри.
«Нет», – быстро сказала она, и сама удивилась ответу.
«Мне кажется, это самое главное».
Они молча пересекли последний перекрёсток. Гарри по-прежнему шёл очень близко от Макензи. Его близость дарила утешение, но при этом лишала личного пространства. Когда они дошли до места, Макензи остановилась и махнула головой в сторону дома.
«Мы пришли», – сказала она.
Гарри посмотрел на здание с определённым интересом. Он явно нервничал и выглядел немного неуверенным. Макензи прошла оставшийся путь до двери. Гарри шёл за ней, но теперь держался на определённом расстоянии.
«Спасибо, что позвонила и пригласила встретиться», – сказал он, смущаясь, как школьник.
«Я решила, что пришло время пообщаться вне тренировочных баз, где по сценарию наши жизни висят на волоске», – пошутила Макензи, пытаясь разрядить обстановку.
«Может, повторим как-нибудь ещё раз?» – спросил Гарри.
Вопрос повис в воздухе. Слова казались осязаемыми, Макензи представлялось, что она могла дотронуться до каждого из них. «Возможно», – сказала она.
Не успела она договорить фразу, как Гарри уже наклонялся, чтобы поцеловать. Его глаза были полузакрыты, а руки каким-то образом оказались у неё на бёдрах. Макензи замерла на секунду, не зная, как избежать поцелуя и при этом не показаться грубой. Но было уже поздно. Их губы сомкнулись, и одной рукой Гарри прижал Макензи к себе.
Можно называть это рефлексом или простой жаждой близости с другим человеком, но Макензи не отстранилась. Более того, она положила руку ему на плечо и прижала Гарри к себе, добавив поцелую настойчивости. Целуя его плотно сжатые губы, она ощущала мягкое, но страстное прикосновение его руки к бедру. Гарри колебался, как настоящий джентльмен, поэтому именно Макензи проявила инициативу, разомкнув его губы губами и дотронувшись языком до его языка.
Она не знала, как долго длился поцелуй, но могла с уверенностью сказать, что её не влекло к Гарри, и нельзя было позволить импульсу заставить себя пригласить его домой. Несмотря на отсутствие сильного влечения, это был приятный поцелуй. Макензи боялась, что нереализованный страх одиночества заставит её зайти дальше, чем ей хотелось.
Наконец она отстранилась и сделала шаг назад. «Спокойной ночи», – сказала она отрывисто.
«Тебе не… С тобой всё в порядке?» – спросил Гарри.
«Всё хорошо. Просто… мне нужно домой. Я позвоню тебе на днях».
«Окей», – ответил Гарри. Было видно, что он хотел сказать что-то ещё или каким-то другим способом заставить её задержаться.
Макензи не дала ему шанса. Она отвернулась и, ни разу не оглянувшись, направилась к двери. Она не замедлила шага, пока не оказалась внутри здания и не поднялась по лестнице к своей квартире.
Что, чёрт возьми, это было?
Хороший вопрос. Зачем она позволила Гарри себя поцеловать? К тому же, зачем она так быстро сдалась и позволила ему заплатить за выпивку?
Неужели, она так отчаянно нуждалась в компании? Неужели, после нагоняя МакГрата она так сильно нуждалась в одобрении?
Она медленно направилась к квартире, больше ни в чём не уверенная. Она не справилась с заданием, которое дали ей Брайерс и Эллингтон (пусть оно и было априори невыполнимым), а теперь ещё и забыла, как общаться с мужчинами, которым она нравилась.
Но хуже всего было то, что где-то в глубине сознания она слышала, как призраки Небраски зовут её домой, завлекая стонами и плачем прошлого, которое сейчас разрушало её будущее.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Не выспавшись, Макензи явилась на лекцию МакКларрена в безрадостном настроении и с опухшими глазами. Она выпила уже три чашки кофе, но пока не добилась этим ничего, кроме расстройства желудка. Ещё одна доза кофеина, и её начнёт трясти. Поэтому она изо всех сил старалась сконцентрироваться на занятии, немного расстроенная тем, что не может в полном мере проникнуться материалом.
Делая пометки, она думала о том, с чем сталкиваются в работе такие люди, как МакКларрен. Она лениво поглядывала на него в перерывах между записями, гадая, как кто-то, видевший за карьеру так много ужасного, мог казаться таким нормальным и логичным. Конечно, работа сказалась на его внешнем облике (МакКларрену было шестьдесят шесть, но выглядел он на все восемьдесят), но у него был великолепный ум, и он казался непохожим ни на кого другого.
