– Это очень важно, – сказала она Конраду и Оливии. – Пожалуйста, расскажите мне всё, что вам известно.
Конрад сказал:
– Наверное, нам стоит показать вам.
Он подошёл к бюро и достал оттуда письмо, которое он вручил Райли. Это было одно из написанных от руки писем Кори. С первого взгляда Райли поняла, что оно не относится к тем письмам, которые её родителям хотелось бы повесить в рамочке на стене.
Дорогие мама и папа,
У нас случилась страшная вещь. Дианна Уэббер, дочь конгрессвумен, вчера убила себя. Ну, или по крайней мере так все говорят. Я не знаю, правда ли это. Я немного была с ней знакома и пару раз с ней разговаривала. Она не казалась очень довольной. И всё же, у неё были планы на будущее. Она участвует в соревнованиях по верховой езде и с нетерпением ждала конкурса, который будет летом…
Райли остановилась. Она вспомнила, что ей сказала Хейзл Уэббер: Дианна получила серьёзную травму бедра и, вероятно, должна была сделать операцию по протезированию тазобедренного сустава.
«Она должна была забыть о соревнованиях, – сказала женщина. – Это разбило ей сердце».
Ложь?
Райли продолжила чтение.
Произошло ещё кое-что странное. Её семья прислала пару работников, мужчину и женщину, чтобы те забрали её вещи. Я заглянула в комнату Дианны как раз тогда, когда женщина укладывала всё по коробкам. Я сказала, что мне очень жаль насчёт Дианны и спросила её, что случилось. Женщина рассказала мне, что Дианна накачалась таблетками и повесилась в конюшне своей семьи.
Я помогла ей вынести коробку к фургону, в который их грузил мужчина. Я сказала ему, что мне жаль и что я потрясена, и что я никогда бы не подумала, что Дианна может пойти на повешение или что-то вроде того.
Тогда он рассердился. Он спросил, кто мне это сказал, и я сказала, что та женщина внутри. Он сказал, что Дианна не вешалась, что она приняла слишком много лекарств и умерла во сне, и что мне лучше никому не говорить ничего другого.
Мам, пап, это прозвучало, как угроза!
Тогда мужчина пошёл в комнату Дианны, и я услышала, как он кричит на женщину – что-то о том, чтобы та думала, прежде чем что-то говорить, и что лучше ей держать язык за зубами.
Я немного испугалась и ушла. Но у меня всё равно осталось чувство, что что-то здесь не так…
Райли увидела, что остаток письма посвящён обычным новостям про уроки и разные мероприятия.
– Когда Кори написала это письмо? – спросила она.
– Всего пару недель до того… что с ней случилось, – сказала Оливия.
У Райли от возбуждения заколотилось сердце.
– Она когда-нибудь называла вам имя женщины, которая говорила о том, что Дианна повесилась?
– Нет, – ответила Оливия. – Не думаю, чтобы оно было ей известно.
– А она рассказывала, как она выглядела?
– Нет, не припомню, чтобы Кори что-то ещё говорила о ней.
– Мне очень не хочется просить вас об этом, – сказала Райли супружеской паре, – но не позволите ли вы мне забрать это письмо с собой? Оно может помочь мне убедить моё начальство открыть дело.
– Конечно, – разрешила Оливия.
– Мы рады оказать вам любую помощь, – добавил Конрад.
Райли поблагодарила их и вышла из дома. Сев в машину, она почувствовала уверенность, что так называемые суициды на самом деле не что иное как убийства. Но она знала и то, что ей нужно больше информации, чтобы убедить в этом Мередита и Волдера. И она знала, кто может ей в этом помочь. Она сделала быстрый звонок и договорилась о встрече.
Час спустя Райли приехала в Манассас и остановилась на парковке возле Северной Лаборатории отдела криминалистики в Вирджинии. Она направилась прямиком к кабинету своей подруги Даники Селвз, окружного патологоанатома, с которой разговаривала во вторник. Пышная, короткостриженая женщина встала из-за стола, чтобы поприветствовать её.
– Привет, Райли. Как дела? Когда ты звонила, мне показалось, это очень важно.
Обе женщины сели.
– Даника, несколько дней назад я звонила по поводу смерти Лоис Пеннингтон, – начала Райли.
Даника кивнула.
– Ты спрашивала, на самом ли деле это суицид. Я сказала тебе, что уверена в этом.
– А теперь я уверена, что это не так, – сказала Райли.
Даника удивилась:
– Райли, я сама проводила вскрытие. Сомневаюсь, что я могла ошибиться.
Райли замолчала.
– Даника, я расследую дело серии так называемых самоубийств студентов Колледжа Бярс и…
Даника мягко перебила её:
– Расследуешь? Ты опять нарушаешь правила?
Райли улыбнулась. Даника слишком хорошо её знала.
– Давай просто скажем, что я работаю не официально – пока. Поэтому-то я и пришла поговорить с тобой. Мне нужны веские факты, чтобы убедить Мередита и Волдера.
Даника выглядела заинтригованной.
– Расскажи мне всё, что у тебя есть, – предложила она.
– Пять студентов Колледжа Бярс совершили самоубийства за этот учебный год. Лоис Пеннингтон была одной из них. Как и Дианна Уэббер.
В глазах Даники зажёгся интерес.
– Дочь конгрессвумен Мэриленда? – спросила она. – Я читала, что она совершила самоубийство. Я и не знала, что она тоже училась в Бярсе.
– Я нанесла визит конгрессвумен…
Даника рассмеялась.
– Я уверена, она была рада встрече.
– Не совсем. Но мне удалось опросить её. И она в недвусмысленных выражениях сообщила мне, что её дочь намеренно приняла слишком большую дозу оксикодона и умерла во сне в собственной постели. Она сказала мне, что последнее время Дианна пребывала в депрессии по поводу того, что повредила бедро на скачках и больше не могла участвовать в соревнованиях.
Райли достала из сумки письмо, которое ей дали Линзы.
Она сказала:
– Но буквально только что я разговаривала с родителями другой жертвы суицида, её звали Кори Линз. За пару недель до её смерти она отправила родителям следующее письмо.
Райли передала письмо Даники. Её брови удивленно поднялись во время чтения.
– Это явно выглядит подозрительно, – сказала Даника. – И это слишком высокий процент самоубийств. Может быть, я действительно пришла к неверному заключению по поводу смерти Лоис Пеннингтон.
Райли размышляла, о чём ещё её спросить.
Затем она проговорила:
– Одна из оставшихся жертв погибла неподалёку от столицы. Её звали Констанция Йо – ещё одно повешение, ещё одна студента Бярс. Но пока это всё, что мне известно. Ты что-то о ней знаешь?
