«Наверное, подростковая черта», – думала Райли.
По крайней мере, сегодня в молле хотя бы не было толпы.
Эприл указала на вывеску магазину, которая гласила «Towne Shoppe».
– О, смотри! – воскликнула она. – «Доступная роскошь»! Пойдём посмотрим.
Внутри магазина Эприл набросилась на стеллажи с джинсами и куртками, выбирая вещи для примерки.
– Думаю, мне бы тоже не помешали новые джинсы, – сказала Райли.
Эприл закатила глаза.
– Ну мам, только не «мамины» джинсы, пожалуйста!
– Я не могу носить то же, что и ты. Мне нужно ходить и не заботиться о том, что они лопнут или слетят. Терпеть не могу, когда в одежде что-то не так.
Эприл рассмеялась.
– Значит, тебе нужны свободные джинсы. Надеюсь, нам повезёт найти здесь такие.
Райли оглядела то, что лежало на прилавках: всё это были обтягивающие, намеренно рваные джинсы с низкой талией.
Райли вздохнула. Она знала пару магазинов в этом центре, в которых она могла найти что-то подходящее для себя, но тогда ей придётся вынести все подтрунивания и подколы Эприл.
– Поищу джинсы для себя в другой раз, – решила Райли.
Эприл схватила охапку джинсов и они пошли в примерочную. Когда девочка вышла из-за занавески, на ней были одни из тех джинсов, к которым Райли питала отвращение: тесно облегающие, местами порванные, пупок выставлен на всеобщее обозрение.
Райли покачала головой.
– Тебе самой следует померять «мамины джинсы», – сказала она. – Они намного удобней. Но, похоже, удобство для тебя не в приоритете?
– Нет, – отрезала Эприл, поворачиваясь и глядя на джинсы в зеркало. – Я беру эти. Пойду померяю остальные.
Эприл несколько раз возвращалась в примерочную и всякий раз выходила из неё в ужасных, по мнению матери, джинсах, но Райли не пыталась повлиять на её выбор. Это не стоило ссор, к тому же она знала, что в любом случае проиграет бой.
Пока Эприл вертелась перед зеркалом, Райли поняла, что её дочь уже почти такого же роста, как и она, а под футболкой у неё просматривается хорошо развитая фигура. С тёмными волосами и карими глазами, Эприл была очень похожа на Райли. Конечно, в волосах Эприл нет проблесков седины, которая уже появилась на голове Райли, но всё же…
«Она становится женщиной», – подумала Райли.
Она невольно почувствовала беспокойство от этой мысли.
Не слишком ли быстро растёт Эприл?
Разумеется, она через многое прошла за последний год. Её дважды брали в плен, причём первый раз садист с горелкой держал её в темноте. Кроме того ей пришлось драться с убийцей в собственном доме. Но хуже всего был случай с её «возлюбленным», который накачал её наркотиками и пытался продать её для секс-услуг.
Райли знала, что для пятнадцатилетнего ребёнка это слишком. Она чувствовала вину за то, что её работа ставит Эприл и других любимых ею людей в смертельную опасность.
И вот, теперь Эприл выглядит на удивление взрослой, несмотря на то, что старается выглядеть и вести себя как нормальный подросток. Кажется, Эприл удалось оставить позади ужасы посттравматического синдрома. Но какой страх и тоска всё ещё тревожат её в глубине души? Избавится ли она когда-нибудь от них?
Райли оплатила покупки Эприл и вышла на балкон торгового центра. Уверенность в походке Эприл уменьшила волнение Райли. Всё-таки, всё налаживается. Она знала, что как раз в это время Райан перевозит кое-какие свои вещи в их дом. И как Эприл, так и Джилли делают успехи в школе.
Райли как раз собиралась предложить дочери найти место, где можно перекусить, когда у Эприл зазвонил телефон. Она резко отошла, чтобы ответить, а Райли расстроилась: иногда телефон казался живым существом, который требовал всего внимания Эприл.
– Алло, как дела? – спросила Эприл звонящего.
Неожиданно у Эприл задрожали колени и она села на лавочку. Она побледнела, а её счастливое выражение лица сменилось болью. По её лицу побежали слёзы. Райли в тревоге подбежала к ней и села рядом.
– О Боже! – воскликнула Эприл. – Как это… почему… я не…
Райли испугалась.
Что случилось?
Кто-то в беде или опасности?
Неужели Джилли, а может Райан или Габриэлла?
Нет, в таком случае, конечно, позвонили бы Райли, а не Эприл.
– Мне так жаль, – снова и снова повторяла Эприл.
Наконец, она повесила трубку.
– Кто это был? – взволнованно спросила Райли.
– Это была Тиффани, – сказала Эприл тихим потрясённым голосом.
Райли вспомнила имя: Тиффани Пеннингтон была на тот момент лучшей подругой Эприл, Райли видела её пару раз.
– Что случилось? – спросила Райли.
Эприл посмотрела на маму с выражением скорби и ужаса на лице.
– Умерла сестра Тиффани, – сказала она.
Эприл выглядела так, будто не могла поверить собственным словам.
Затем она сдавленно добавила:
– Говорят, что это самоубийство.
ГЛАВА ВТОРАЯ
За ужином в тот вечер Эприл пыталась рассказать своей семье то немногое, что она знала о смерти Лоис. Но собственные слова казались ей странными и чужими, как будто произносил их кто-то другой.
«Это всё не по-настоящему», – всё время думала она.
Эприл несколько раз видела Лоис, когда приходила к Тиффани. Последний раз она помнила очень отчётливо: Лоис была улыбчивой и счастливой и всё рассказывала истории о своей учёбе. Трудно поверить, что теперь она мертва.
Смерть не была совершенной незнакомкой для Эприл. Она знала, что её мать постоянно встречается с ней на службе и даже сама убивает во время работы над делами в ФБР. Но то плохие парни, которых нужно остановить. Эприл даже сама помогла матери в драке и убийстве садиста, который держал её в плену. Кроме того, она знала, что четыре месяца назад умер её дедушка, которого она давно не видела и с кем они никогда не были близки.
Но эта смерть была для неё более реальна и в то же время бессмысленна. Ей почему-то казалось, что это невозможно. Рассказывая, Эприл видела, что все члены её семьи тоже смущены и подавлены. Мама взяла её за руку. Габриэлла скрестила на груди руки и стала бормотать молитву на испанском. У Джилли отвисла челюсть от ужаса.
Эприл пыталась вспомнить всё, что сказала ей Тиффани, когда они снова разговаривали с ней вечером. Она объяснила, что вчерашним утром Тиффани и её мама с папой обнаружили Лоис, которая повесилась в гараже. Полиция решила, что это похоже на самоубийство. Да и вообще все вели себя так, будто это самоубийство. Будто это уже решено.
Все, кроме Тиффани, которая повторяла, что сама так не считает.
