– Мастер Марри, к вам снова пришла агент Пейдж.
Она осторожно добавила:
– С ней ещё двое агентов. Им очень нужно с вами поговорить.
Ответа не последовало.
Дворецкий постучала чуть громче.
– Мастер Марри, простите, что тревожу вас, но это очень важно.
Райли видела следы паники на лице женщины.
Райли прошептала ей:
– Нам нужно войти туда.
Дворецкий медлила. Райли поняла, что она никогда не входила в этом доме ни в одну комнату без разрешения, но тревога заставила её передумать.
Мод Хунтсингер открыла дверь и Райли вошла внутрь вместе с другими агентами.
Постель была расправлена, но Марри в ней не было.
Огромная, как пещера, спальня была совершенно пуста. В ней не было мебели, за которой можно было спрятаться. Дворецкий заглянула под кровать.
– Это невозможно, – выдохнула она.
Райли со своими коллегами рассыпались по комнате. Райли видела, что дверь в смежную ванную открыта. Она заглянула в неё, но никого не увидела.
– Я ничего не понимаю, – недоумевала дворецкий. – Должно быть, он где-то в доме.
Она достала рацию и связалась с остальными членами персонала, которые находились в других концах дома. Она позвонила и агенту Хуангу, который, как было известно Райли, сидел в доме, наблюдая за камерами безопасности.
– Никто его не видел, – сказала женщина дрожащим голосом.
Райли оглянулась. Её взгляд упал на панель, которая выглядела слегка иначе, чем другие. В ней была маленькая замочная скважина.
– Что это? – спросила Райли.
– Дверь в гардеробную, – ответила дворецкий. – Там он одевается. Она всегда заперта. Ни у кого из нас нет ключей. Я уже много лет не была там.
Райли снова стала оглядываться. Она посмотрела на кровать.
Она вспомнила, каким помятым и жалким он выглядел, когда она приходила к нему в прошлый раз.
«Я не могу закрыть глаза, – сказал он, – тогда от воспоминаний нет никакого спасения».
Райли вздрогнула, вспомнив цитату: «Худшая форма тирании, которую знал мир, – тирания слабого над сильным».
Встречала ли она когда-нибудь человека, который был бы настолько же явно слабым, как Марри Россум?
Райли стала стучать по стене, выкрикивая имя Марри.
Ответа не было.
Райли посмотрела на Мод Хунтсингер.
– У нас нет времени на получение ордера, – сказала она. – Нам нужно знать, внутри Марри или нет.
Женщина в замешательстве забормотала:
– Но без разрешения молодого хозяина… или его отца…
Райли резко перебила её:
– У нас нет на это времени!
Женщина кивнула.
– Я понимаю, – сказала она. – Делайте, что должны.
Билл бросился об стену плечом, но безрезультатно. Панель затрещала, но не открылась.
Райли подняла пистолет, направила его на замок и выстрелила под таким углом, чтобы пуля, отскочив рикошетом, не убила никого из присутствующих в комнате. От выстрела дверь легко открылась.
В комнате было темно, однако из спальни сюда просачивался кое-какой свет. Первое, что поразило Райли в комнате, это её размер.
«Неужели это всего лишь гардеробная?» – подумала она.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что она больше, чем её собственная спальня.
Она нашла выключатель и зажгла свет.
Марри внутри не было.
Райли зашла в комнату, а Люси с Биллом вошли вслед за ней.
Вдоль обеих стен в комнате стояли полки и вешалки с дорогой одеждой и обувью. В дальнем конце комнаты стояло большое зеркало. В центре комнаты стоял стол, покрытый листками бумаги.
Следующее, что заметила Райли, был большой стенд, висящий на стене. От ужаса у неё отпала челюсть, когда она увидела, что висит на нём, прикрепленное булавками.
То были фотографии девушек, расставленные по порядку и с наклеенными поверх них полосками с именами:
ДИАННА…КОРИ…КОНСТАНЦИЯ…ЛОИС…ПЕЙШЕНС…
На фотографиях были видны убитые девочки.
Видимо, он сфотографировал девочек на мобильник без их ведома, а затем распечатал и повесил здесь. Райли были знакомы все имена, кроме одного. Крайнее справа имя было РЕЙЧЕЛ. Фотографии под ним не было.
– Это он, – охнула Люси. – Марри – убийца!
Райли услышала, как хрипло охнула Мод Хунтсингер.
– Боже мой! Нет! Это невозможно!
Но Райли знала, что это правда.
Райли услышала, как Билл сказал позади неё:
– Райли, взгляни на это.
Она повернулась и увидела, что он стоит у стола и читает разглядывает какие-то листочки. Райли присоединилась к нему и увидела, что всё это – неотправленные письма, которые начинались с имён жертв.
Дорогая Дианна… Дорогая Кори… Дорогая Констанция…
Райли взяла письмо, которое начиналось со слов «Дорогая Пейшенс». Там было написано:
Я не понимаю. Я тебе нравлюсь, но в то же время нет. Ты говоришь, что я милый, но не хочешь пойти со мной на свидание. Всегда одно и то же. Девочкам не нужны парни, которые «милые». Но для меня это больнее, чем раньше. Потому что для меня ты особенная, Пейшенс. И с чего ты взяла, что я не знаю, что значит «мапаш»?..
Письмо заканчивалось неразберихой неразборчивых и зачёркнутых фраз.
Оно напомнило Райли о письме её отца, с одним важным отличием.
Не сказав ничего, её отцу удалось сказать именно то, что он хотел. И он подписал своё не-письмо «Папа». У этого же письма не было подписи. Оно было безнадёжно незаконченным. Марри не знал, как облечь в слова то, что было у него на душе. Единственным способом, которым он мог передать свои чувства, было убийство.
Райли взяла письмо, которое Марри начал писать девочке по имени Рейчел. Оно было почти таким же, наполненным жалостью к себе и недоумением по поводу того, что он одновременно нравился и не нравился девочке. Её внимание привлекла одна зачёркнутая фраза:
Я знаю, я не большой и сильный, но…
Райли остановилась на этом месте.
– Тирания слабых над сильными, – пробормотала она вслух.
Пелена перед её глазами развеялась.
Теперь она понимала, что всё это время пытались сказать её инстинкты.
Каждый раз, пытаясь проникнуть в голову убийцы, она проникала в голову Марри. Она чувствовала, что над Марри нависла какая-то опасность. Она думала, что он был жертвой – ведь тогда он мог до сих пор быть в опасности.
