Я промолчал и снова разжег трубку. Она придает человеку задумчивый вид, когда он не думает.
– Во-первых, мне пришло в голову, что такое нефритовое ожерелье представляет собой музейную ценность и должно быть хорошо известно, – сказала мисс Риордан.
Я держал спичку в руке, она не гасла, и огонь подбирался к пальцам. Потом осторожно задул ее и бросил в пепельницу.
– Я ничего не говорил вам о нефритовом ожерелье.
– Мне сказал лейтенант Рэнделл.
– Ему нужно бы пришить застежку на рот.
– Он знал моего отца. И я обещала никому не говорить.
– Сказали же мне.
– Вы уже знали, глупый.
Рука ее внезапно взлетела, словно поднимаясь ко рту, но замерла на полпути и медленно опустилась, глаза широко раскрылись. Это была хорошая игра, но мне было известно кое-что, портившее ее.
– Вы ведь знали? – Она торопливо выдыхала слова.
– Нет, я думал, что это бриллианты. Браслет, серьги, кулон, три кольца, одно из них еще с изумрудами.
– Не смешно, – сказала мисс Риордан. – Даже не забавно.
– Ожерелье из нефрита фэй-цзюй. Шестьдесят бусин, каждая каратов по шесть. Стоит восемьдесят тысяч.
– У вас такие милые карие глаза, – сказала она. – А вы считаете себя грубым.
– Итак, кому оно принадлежит, и как вы узнали об этом?
– Очень просто. Я решила, что лучший ювелир города должен это знать, отправилась в фирму Блока и спросила управляющего. Сказала, что я писательница и хочу написать о редких нефритах, – вам известен этот способ.
– И он поверил, потому что у вас рыжеватые волосы и красивая фигура?
Мисс Риордан залилась краской до самых волос.
– Так или иначе, он мне сказал. Это ожерелье является собственностью некой богатой дамы из Бэй-Сити, владелицы поместья в Каньоне. Ее зовут миссис Льюин Локридж Грейл. Муж у нее инвестиционный банкир или что-то в этом роде, очень богат, стоит около двадцати миллионов. Ему принадлежала радиостанция в Беверли-Хиллз, миссис Грейл работала там. Он женился на ней пять лет назад. Восхитительная блондинка. Мистер Грейл пожилой, желчный, он сидит дома и глотает каломель, а миссис Грейл тем временем ездит по разным местам и наслаждается жизнью.
– Управляющий Блока, – сказал я, – похоже, в курсе всех ее дел.
– О, все это я узнала не от него, глупый. Только об ожерелье. Остальное выведала у Гидди Герти Арбогаста.
Я снова полез в тумбу стола и достал бутылку.
– Вы не собираетесь превратиться в одного из этих пьяниц-детективов? – с беспокойством спросила мисс Риордан.
– Почему бы и нет? Они всегда справляются с порученными делами, притом без особого труда. Продолжайте.
– Гидди Герти – редактор отдела светской хроники в газете «Кроникл». Я знаю его несколько лет. Он весит двести фунтов и носит усики под Чаплина. На Грейлов у него специальный архив. Вот, полюбуйтесь.
Она полезла в сумочку и выложила на стол фотографию размером пять дюймов на три.
Это был портрет блондинки лет тридцати. Чтобы полюбоваться на нее, епископ мог бы высадить витражное стекло в соборе. На ней был костюм для прогулок, выглядевший черно-белым, и шляпка в тон к нему. Вид у нее был заносчивый, но не слишком. Самый придирчивый взгляд не смог бы обнаружить в ней ни единого изъяна.
Я налил себе виски и, глотая его, обжег горло.
– Уберите, – сказал я мисс Риордан. – Меня уже колотит.
– Зачем же, я взяла ее специально для вас. Вы, наверное, хотели бы повидаться с оригиналом?
Я снова поглядел на фотографию и сунул ее под пресс-папье:
– Что, если сегодня вечером в одиннадцать?
– Послушайте, мистер Марло, бросьте свои шутки. Я созвонилась с ней. Она примет вас. По делу.
– Для начала можно и так.
Мисс Риордан сделала раздраженный жест, я перестал дурачиться и снова напустил на себя испытанный хмурый вид.
– По какому поводу она меня примет?
– Из-за ожерелья, разумеется. Дело было вот как. Я позвонила ей, она долго не подходила к телефону, но в конце концов ответила. Тут я стала излагать ей версию, с которой явилась к тому славному человеку в конторе Блока, но миссис Грейл на нее не клюнула. Разговаривала она будто с похмелья. Сказала что-то насчет договоренности с ее секретаршей, но мне удалось удержать ее у телефона и спросить, правда ли у нее есть ожерелье из нефрита фэй-цзюй. Помедлив, она ответила «да». Я спросила, можно ли глянуть на него. Она поинтересовалась зачем. Я повторила все сначала и добилась большего успеха, чем в первый раз. Было слышно, как она зевнула и выругала кого-то за то, что ее позвали к телефону. Потом я сказала ей, что работаю у Филипа Марло. Она ответила: «Что с того?» Именно так и сказала.
– Невероятно. Однако многие светские дамы в наши дни разговаривают как бродяги.
– Кто их знает, – мягко отозвалась мисс Риордан, – возможно, многие из них и в самом деле бродяги. Тогда я спросила, есть ли у нее телефон без отводной трубки, и она спросила, какое мне до этого дело. Но самое странное, что она не прекратила разговор.
– Она беспокоилась о своем ожерелье и не знала, к чему вы клоните. А может быть, Рэнделл уже звонил ей.
Мисс Риордан покачала головой:
– Нет. Я потом позвонила ему, он понятия не имел, чье это ожерелье, пока не услышал от меня. Был удивлен, что я это разузнала.
– Он привыкнет к вам, – сказал я. – Видимо, придется привыкать. Что дальше?
– Тогда я сказала миссис Грейл: «Вам хотелось бы вернуть его, не так ли?» Напрямик, без обиняков. Я не знала, что еще можно сказать. Надо было чем-то слегка потрясти ее. Это сработало. Она тут же назвала мне другой номер. Я перезвонила и сказала, что хочу ее видеть. У нее это вызвало недоумение. Тогда пришлось рассказать всю историю. Миссис Грейл очень расстроилась. Она-то удивлялась, почему Марриотт не звонит ей. Видимо, решила, что он удрал с деньгами в Мексику или что-нибудь в этом роде. Словом, я встречаюсь с миссис Грейл в два часа. Тут уж я распишу вас ей, скажу, что вы очень милы и сдержанны, что с вашей помощью вполне можно вернуть ожерелье, если это осуществимо, и так далее. Она уже заинтересовалась.
Я глядел на мисс Риордан, ничего не говоря. Она, кажется, обиделась.
– В чем дело? Я допустила какую-то оплошность?
– Неужели вы не можете понять, что теперь этим делом занимается полиция и меня предупредили, чтобы я не совался?
– Миссис Грейл имеет полное право нанять вас.
– Для чего?
Мисс Риордан нервно щелкнула замком сумочки.
– О господи… такая женщина… с ее внешностью… как вы не понимаете… – Она прикусила губу и умолкла. – Что за человек был Марриотт?
