– Она не вызывала вас.
Рэнделл поднял глаза, взгляд их опять стал беспощадным. И багровые пятна вновь проступили на его острых скулах.
– Вы сами напросились к ней, запугивали ее скандалом и чуть ли не угрозами добились работы.
– Странно, насколько я помню, мы не говорили о работе. В ее рассказе не было ничего. Я имею в виду, за что можно бы ухватиться. Не с чего начать. И конечно, она уже известила вас обо всем.
– Да. Та пивнушка в Санта-Монике – настоящий притон. Но это ничего не значит. Я зря потратил там время. Отель напротив тоже сомнительное заведение. Но там нет никого, кто нам нужен. Одни дешевые подонки.
– Миссис Грейл сказала вам, что я ей навязался?
Рэнделл чуть опустил глаза:
– Нет.
Я усмехнулся:
– Хотите кофе?
– Нет.
Я опять пошел на кухню, заварил кофе и стал ждать, пока не осядет гуща. На сей раз Рэнделл пошел за мной и встал в дверях.
– Насколько мне известно, эта шайка охотников за драгоценностями орудует в Голливуде и вокруг него, – сказал он. – Вот уже добрых десять лет. В данном случае они зашли слишком далеко. Убили человека. И кажется, я знаю почему.
– Что ж, если это работа шайки и вы накроете ее, это будет первое раскрытое мафиозное убийство с тех пор, как я живу в этом городе. А я мог бы назвать и описать по меньшей мере десяток.
– Вы очень любезны, Марло.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь.
– Нет, черт возьми, – раздраженно сказал он. – Не ошибаетесь. Для отчета парочка убийств раскрыта, но ведь взяты были совсем не те. Какие-то сопляки понесли наказание за крупных воротил.
– Да. Выпьете кофе?
– Если выпью, будете вы говорить со мной как человек с человеком, без колкостей?
– Постараюсь, но делиться своими соображениями не обещаю.
– Обойдусь без них, – язвительно сказал он.
– На вас очень хороший костюм.
Рэнделл снова побагровел:
– Его цена двадцать семь пятьдесят.
– О господи, чувствительный полицейский! – сказал я и повернулся к плите.
– Пахнет хорошо. Как вы его готовите?
Я разлил кофе по чашкам:
– Кофейник френч-дрип. Грубо смолотые зерна. Без фильтровальной бумаги.
Я достал сахар из буфета и сливки из холодильника. Мы уселись друг против друга.
– Болезнь, лечебница – это шутка?
– Нет. В Бэй-Сити со мной произошло небольшое приключение. Меня загребли. Не в кутузку, а в частную лечебницу для алкоголиков и наркоманов.
Взгляд Рэнделла посуровел.
– Бэй-Сити, вот оно что. Вам нравится как потруднее, а, Марло?
– Дело не в том, нравится или нет. Так выходит. Но раньше ничего подобного не случалось. Я дважды получал дубинкой по голове, во второй раз от полицейского, по крайней мере тот человек так выглядел и представлялся. Меня колотили собственным пистолетом, меня душил индеец-телохранитель. Потом в бессознательном состоянии отвезли в эту наркологическую лечебницу, держали там взаперти, притом, очевидно, какое-то время привязанным к койке. И я не могу ничего доказать, только у меня масса синяков и вся левая рука исколота шприцем.
Рэнделл уставился на угол стола.
– Бэй-Сити, – протянул он.
– Это название словно песня. В грязной уборной.
– Что вы там делали?
– Я не собирался туда. Те полицейские завезли меня по пути. Я ездил в Стиллвуд-Хайтс повидать одного человека.
– По имени Жюль Амтор, – негромко сказал Рэнделл. – Почему вы утаили те папиросы?
Я уставился в свою чашку. Опять эта дурочка.
– Странное дело, у него – Марриотта – был этот второй портсигар. Где лежали папиросы с марихуаной. Похоже, их изготавливают в Бэй-Сити, с картонными мундштуками, гербом Романовых и прочим.
Рэнделл придвинул свою чашку, и я снова наполнил ее. Глаза его изучающе осматривали мое лицо, черту за чертой, так действовали Шерлок Холмс со своей лупой и доктор Торндайк
[16] с карманной линзой.
– Вы должны были сообщить мне, – сердито сказал он. Отхлебнул кофе и вытер губы бахромчатой тряпицей, какие дают жильцам в многоквартирных домах вместо салфеток. – Но я узнал о них и без вас. Та девушка мне все рассказала.
– Ах ты, черт! – сказал я. – Мужику в этой стране уже ничего нельзя себе позволить. Вечно женщины.
– Вы ей нравитесь, – сказал Рэнделл, точь-в-точь как вежливый агент ФБР в кинофильмах, с легкой грустью, но очень мужественно. – Ее отец был честнейшим полицейским и потерял работу. В ее поступке нет никакой корысти. Вы ей нравитесь.
– Славная девушка. Но не мой тип.
– Вам не нравятся славные?
Он снова закурил и отогнал рукой дым от лица.
– Мне нравятся красивые, соблазнительные, видавшие виды и закоснелые в грехе.
– Они оставляют вас с пустым кошельком, – равнодушно сказал Рэнделл.
– Все равно кошелек у меня никогда не бывает полным. Что скажете о нашем совещании?
На лице Рэнделла появилась первая улыбка. Видимо, его дневной нормой было четыре.
– Добился я от вас немногого.
– Могу изложить вам одну теорию, но, возможно, вы уже опередили меня. Марриотт шантажировал женщин, миссис Грейл дала мне это понять. Но не только. Он был наводчиком у этой шайки. Светский наводчик, который обхаживал намеченные жертвы. Знакомился с нужными женщинами, входил с ними в близкие отношения. Взять хотя бы это ограбление в прошлый четверг. Подозрительная история. Если бы Марриотт не сидел за рулем, или не возил миссис Грейл в Трокадеро, или не проезжал мимо пивнушки, – никакого ограбления не произошло бы.
– Вести машину мог бы и шофер, – резонно заметил Рэнделл. – Но от этого ничего бы не изменилось. Водители не лезут под бандитские пули – за девяносто долларов в месяц. Только не могло же быть много ограблений в обществе Марриотта. Об этом пошли бы слухи.
– В том-то и дело, что о таких вещах не болтают, – сказал я. – Потому что драгоценности выкупаются дешево.
Рэнделл откинулся назад и покачал головой:
– Вы меня не убедили. Женщины болтают обо всем. Прошел бы слух, что с Марриоттом выезжать небезопасно.
– Возможно, так и случилось. Поэтому его убрали.
Рэнделл остолбенело уставился на меня, помешивая ложечкой воздух в пустой чашке. Я потянулся за кофейником, но мой гость махнул рукой:
