Я слышала звуки, по которым я поняла, что Лондон устраивается поудобнее либо разглаживает подушку. Честно говоря, оба варианта возможны.
– Ты перешла от ситуации «он не знает о моем существовании» до взаимной мастурбации меньше чем за неделю?
– Ну… если переходить к подробностям, мастурбировала только я, – сказала я, представляя, какое у нее сейчас, должно быть, выражение лица. – И я не уверена, что хочу, чтобы ты произносила слово «мастурбировать» в моем присутствии.
Шорох прекратился.
– Погоди. Погоди, погоди, погоди. Руби Миллер, ты говоришь мне, что устроила спектакль для мальчика твоих грез?
– Ну… судя по всему.
– Ты же говорила о нем последние… пять месяцев, если не ошибаюсь. Полагаю, ты была вне себя от счастья с этой твоей мастурбацией.
– Лондон, ты только что нарушила клятву.
– Я сказала «мастурбация», а это другое слово. И зачем ты звонишь мне в полпятого утра? Хочешь, чтобы я за тебя порадовалась или чтобы кто-то послушал, как ты сходишь с ума от ужаса?
– Может, то и другое? – простонала я. Я даже не могу понять, что я чувствую. Как я могу ожидать, что кто-то мне поможет? – Я не жалею о том, что было, но не знаю, как себя вести. Мы не вместе, мы коллеги. На самом деле я даже не уверена, что мы друзья. Кроме того, он был пьян и я тоже. Представляю, как он сходит с ума этим утром.
– Сходит с ума – в смысле жалеет? – уточнила она, и мне показалось, что я слышу звуки, говорящие о том, что она садится.
– Не знаю. – Я задумчиво пожевала губу. – Надеюсь, что нет.
– Но ты ему нравишься, да?
– Да, думаю, да. Настолько, насколько для него возможно, учитывая, как быстро все произошло. Он только что развелся, это было тяжело, и он…
– Руби, я ведь тебя знаю. Ты этого ожидала?
– Ну… – замялась я, потому что в этот самый момент я думала о другом.
Я вздохнула. Думала ли я о том, что он поймет, что любил меня все это время, и бросится в этот омут с головой? Признает, что искал меня всю свою жизнь, и вот она я, на все готовая? Ну, вряд ли.
– Не уверена, – промямлила я. – Может, это первый шаг.
Лондон зевнула, и я услышала, как она поправляет одеяло, устраиваясь в кровати поудобнее.
– Некислый такой первый шаг, надо сказать. Отправляйся в офис, смотри на него с видом женщины, которая мастурбирует – ой прости – перед любовью всей своей жизни и ни о чем не жалеет. Ты знаешь, что я не особенно верю мужикам, но если он хотя бы наполовину так хорош, как ты его описывала… Иначе непонятно, что ты в нем нашла? Он окажется достаточно умен, чтобы не упустить тебя. Так что иди и заполучи его, детка.
Пережить утро оказалось сложнее, чем я ожидала. Такое неприятное ощущение, что Найл Стелла изо всех сил старается сохранять наши отношения нормальными. Он пришел рано и уже упаковывал свой ноутбук и одновременно разговаривал по телефону, собираясь на встречу, когда появилась я. Приветствовал меня легким кивком и улыбкой, а потом вышел в коридор, чтобы закончить разговор.
За несколько секунд, которые потребовались мне, чтобы обойти его кресло и добраться до своего места, я придумала как минимум двенадцать интерпретаций его улыбки и поведения – одно другого хуже.
Одно дело – искать объяснения тому, что он сказал на встрече или в адрес коллеги, когда дело не касалось меня, но это? Он явно совсем не думает о том, чем мы занимались прошлой ночью. Сегодня все имело для меня значение.
Я слышала, как он разговаривает за дверями нашего кабинета. Он ждет меня? Судя по виду, он собирается уходить, но зайдет ли он сюда сначала?
– В этом нет никакого смысла, – сказал он в телефон, и только благодаря его шикарному акценту эти слова не звучали резко или раздраженно. – Согласно предоставленному нам графику эта дата должна быть на шесть месяцев раньше, чем ты говоришь мне сегодня. Это совершенно неприемлемо.
Я навострила уши. Никогда раньше не слышала, чтобы он сердился.
Какое-то время он молчал, слушая собеседника, и у меня возникло странное чувство, будто он смотрит в мою сторону. Я размотала шарф, сняла пальто и повесила его на крючок. Ощущая его внимание всей кожей, я покачала головой, встряхивая волосами и прикрывая ими покрасневшие щеки.
– Тони, я возглавляю проект «Даймонд Сквер» не потому, что я всегда соглашаюсь. Я возглавляю его, потому что я чертовски хорошо знаю, о чем говорю. Скажи им, что… Нет, лучше я сам. Я без проблем объясню им, что и как.
Тони. Черт.
Я схватила записную книжку и подошла к Найлу.
– Все в порядке?
Он кивнул и убрал телефон в карман, не утруждая себя объяснениями.
– Помимо встречи с инженерами из «МТА» я бы хотел посетить несколько станций метро и места, где предлагают установить шлюзы. – И снова вежливо мне улыбнулся.
Кивнув в сторону лестницы, он предложил:
– Пойдешь со мной?
Станция «Саут-Ферри» была в числе тех, что больше всего пострадали от урагана «Сэнди». Вход в метро располагался на высоте тротуара и был всего в сотне метров над уровнем моря, поэтому туннель затопило за считаные секунды. Морская вода разрушила практически все, что попалось ей на пути, и повредила кабеля и оборудование. Вот почему мы пришли сюда – попытаться перехитрить мать-природу и разработать систему, которая предотвратит подобные катастрофы в будущем.
Под аккомпанемент шумного дорожного движения я спустилась на недавно вновь открытую станцию следом за Найлом, любуясь его широкими плечами. Сегодня он выглядел чертовски деловым. Пока мы ехали на такси, он сохранял бесстрастное выражение лица и почти не разговаривал. Поверх темного костюма он набросил еще более темное пальто, и его коричневый кашемировый шарф все время соскальзывал с плеча.
Нас встретила группа инженеров, Найл представил нас, запоминая, как зовут каждого человека и внимательно слушая, что они говорят по дороге от одного конца туннеля до другого. У меня кружилась голова, когда я смотрела на Найла – такого знающего, совершенно в своей стихии, – и одновременно вспоминала, каким он был прошлой ночью. За последние шесть месяцев я составила каталог воспоминаний о Найле Стелле, но несколько случаев в Нью-Йорке затмили их все.
Найл подозвал меня, я встала рядом и стала наблюдать, как он приседает, снимает мерки и изучает место для предполагаемого входа. Я не могла сосредоточиться. Мне хотелось вобрать все, что я вижу, но после вчерашнего, находясь так близко от него, я совершенно утратила разум. Он думает об этом? Или притворяется, что ничего не было?
Мне в голову пришла жуткая мысль. А что, если он и правда забыл?
За работой он называл цифры и делал замечания, но было шумно, грохот поездов и шум людей не давали его расслышать. Мне пришлось придвинуться еще ближе, так близко, что его плечо время от времени касалось моей ноги.
