– Почему твои родители назвали тебя Руби? – спросил он, внимательно рассматривая мое лицо.
Я нахмурилась еще сильнее. Что?
– М-м, на самом деле не знаю. Думаю, им просто нравилось это имя.
Энтони придерживался нескольких старых деловых правил, одно из которых заключалось в том, что на столике рядом с его рабочим местом всегда стоял хрустальный графин со скотчем. Он пил?
– Я тебе когда-нибудь говорил, что мою бабушку звали Руби?
Я уставилась на скотч, пытаясь вспомнить, на каком уровне он был, когда я последний раз сюда приходила.
Энтони обошел свой стол и сел на угол рядом со мной. Его бедро прижалось к моей руке, и я отодвинулась.
– Нет, сэр. Не говорили.
– Нет-нет, не называй меня «сэр», – отмахнулся он. – Мне начинает казаться, что я твой отец. Зови меня Энтони.
– Хорошо. Простите… Энтони.
– Я не твой отец, знаешь ли, – сказал он, подавшись на мне. Повисла многозначительная пауза. – Недостаточно стар для этого.
Я попыталась скрыть охватившую меня дрожь. Почти уверена, что если бы это было возможно, Энтони бы в буквальном смысле просочился под стол, растекся лужей у моих ног. И заглянул бы мне под юбку.
– Но я позвал тебя не для этого. – Он выпрямился и взял папку из стопки документов на столе. – Я позвал тебя, потому что в наших планах есть кое-какие изменения.
– Да?
– Кое-что произошло, поэтому я не еду в Нью-Йорк.
А мне какое дело? Он что, правда думает, будто я до такой степени волнуюсь, что ему нужно лично меня об этом проинформировать?
Я сглотнула, пытаясь изобразить заинтересованность.
– Нет?
– Нет, – подтвердил он, улыбаясь с видом, который должен был выражать великодушие и снисходительность. – Едешь ты.
Глава 2
Найл
Я зажал телефон между ухом и плечом и аккуратно выровнял стопку бумаг.
– Ясно.
На линии слышалось потрескивание статического электричества.
– Ясно? – повторила Порция придушенным голосом. – Да ты хотя бы слушаешь?
Неужели она всегда была со мной так нетерпелива?
Грустно, но, думаю да.
– Разумеется, я слушаю. Ты говорила мне, что прикована к дому. Но я не вижу, чем я могу тебе помочь, Порция.
– Мы же договаривались, Найл. Ты разрешил мне оставить пса, если я буду отдавать его тебе на время поездок. Я уезжаю в отпуск, и мне надо, чтобы ты за ним присмотрел. Но если тебе это сложно… – Голос Порции смолк, но эхо сочилось по телефонной линии, словно кислота, капающая на металл.
– В обычных обстоятельствах мне несложно взять к себе Дейви, – спокойно ответил я. Всегда спокойный, всегда терпеливый, даже когда мы обсуждаем, кто присмотрит за ее питомцем, пока она будет на Майорке снимать стресс от развода. – Проблема в том, что меня не будет в стране, любимая.
Я проглотил ругательство и поморщился.
Любимая. После почти шестнадцати лет совместной жизни некоторые привычки умирают с трудом.
В ответ она молчала, и это молчание можно было резать ножом. Два года назад тишина на том конце линии привела бы меня в панику. Год назад у меня бы заболел живот.
А сейчас, через девять месяцев после того как я съехал из нашего дома, ее сердитое молчание просто утомляло.
Я взглянул на кучу неотвеченных имейлов в почтовом ящике, на стопку контрактов на столе, а потом на часы, сказавшие мне, что уже давно пора закругляться. Небо за окном потемнело. Дома надо будет собрать чемоданы для Нью-Йорка, и я не успею разобраться с делами.
– Порция, прости. Мне правда надо идти. Мне жаль, но я не могу взять пса на следующей неделе.
– Хорошо. – Она вздохнула. – Прикована.
Несколько секунд, после того как она повесила трубку, я смотрел на стол и чувствовал слабую тошноту, а потом отложил мобильник. Едва я успел перевести дух, как дверь в кабинет открылась и вошел Тони.
– Плохие новости, приятель.
Я взглянул на него, вопросительно приподняв брови.
– У моей жены начались схватки.
У моих родственников было достаточно детей, чтобы я мог понять, что еще очень рано.
– С ней все в порядке?
Он пожал плечами.
– Ее приговорили к постельному режиму до появления ребенка. Так что я остаюсь в Лондоне.
Меня охватило облегчение. Тони хороший сотрудник, но деловые поездки в его обществе, как правило, означали подходы в стрип-клубы, а это было последним, чем мне хотелось заниматься месяц в Нью-Йорке.
Тони покачал голвоой.
– Я отправляю Руби.
Несколько секунд я соображал, кого он имеет в виду. «Ричардсон-Корбетт» не была крупной фирмой, но Тони нанимал столько молодых симпатичных стажеров, сколько позволял бюджет. Сейчас в его команде их было несколько, и я никак не мог их запомнить.
– Брюнетку из Эссекса?
На его лице явно выразились разочарование и зависть.
– Нет, очаровашку из Калифорнии.
О. Я понял, кого он имеет в виду. Ту, которая пришла мне на помощь сегодня, когда на меня напал не свойственный мне ступор.
Забавно, но отвлекла меня именно она. Она красотка.
Увы…
– Это которая переживала, что ты уедешь на месяц?
Мне показалось, что голова Тони аж увеличилась в размере, и он гордо улыбнулся:
– Точно.
– Неужели нужно посылать кого-то еще? – поинтересовался я. – Большая часть совещаний все равно будет посвящена логистике. Инженер не так нужен.
– Ну ты идиот. Уверен, что ты можешь брать ее с собой в бары смотреть на сиськи.
Я застонал про себя.
– Это не…
– И кроме того, – перебил он меня, – она такая секси. Может, тебе и не надо будет ходить по стрип-клубам, если ты приберешь Руби к рукам. Длинные ноги, классные сиськи, красивое лицо.
– Тони, – спокойно сказал я. – Я не собираюсь «прибирать к рукам» стажера.
– Может, тебе стоило бы. Если бы я не был связан по рукам и ногам, я бы точно это сделал. – Он умолк, и я попытался скрыть отвращение, вызванное тем, что его, похоже, больше волновала невозможность трахнуть Руби, чем то, что у его жены начались преждевременные роды. – Когда ты последний раз с кем-то встречался?
Я моргнул в ответ на его вызывающий вопрос и перевел взгляд на стол. Я ни с кем не встречался с момента развода, и если не считать одноразовой истории в пабе несколько недель назад, уже забыл, когда последний раз был с женщиной.
