– Нет, – согласился он, – но она отчитывается передо мной. – Стиснув зубы, Тони посмотрел в ту сторону, куда ушла Руби, и закрыл дверь в кабинет. – Я не думал, что ей будет так сложно сохранять профессиональную дистанцию.
Наконец до меня дошло: Тони ревнует.
– Пожалуйста, скажи, что ты шутишь, – попросил я, стараясь звучать небрежно. В ответ на его слова в моей груди что-то запылало. Тони мне не начальник, вовсе нет. На самом деле в перспективе я стану его боссом. – Ты, человек, предложивший мне «прибрать ее к рукам», говоривший, что у Руби, цитирую, «классные сиськи и ноги», и нанимающий в оксфордскую программу только самых красивых девушек-стажеров. Ты говоришь о профессиональной дистанции?
Он моргнул, потом взглянул на меня.
– Я просто говорю, что надеюсь, она сюда больше не придет. – Он кивнул и ушел.
Потребовалось минут десять, чтобы мой пульс вернулся в норму. Я был в ярости: ходил по кабинету взад-вперед, раздумывал, не поговорить ли мне на эту тему с Ричардом, убедиться, чтобы все понимали: не происходит ничего непристойного, и дать Ричарду знать, что Тони разговаривал с Руби совершенно неприемлемым образом.
Но я был слишком зол. Как правило, я предпочитаю не вести разговоры, когда я в таком состоянии: мысль о том, что мною будет руководить возмущение, а не профессионализм, для меня неприемлема. Проблема заключается в поведении Тони, и моя позиция будет уязвимой, если я буду вести себя эмоционально.
Поэтому я подождал еще пятнадцать минут, перед тем как отправить смс Руби. Я не хотел, чтобы она думала, что мнение Тони настолько важно, что может вывести меня из себя.
«Тони не в себе», – написал я.
«Я знаю, – ответила она. – Но все равно было ужасно».
«Прости, дорогая».
Она ответила только через несколько минут, и когда пришла смска, у меня в ушах словно прозвучал спокойный голос Руби:
«Все хорошо. Давай приятно проведем время в твоей квартире, на твоей большой кровати и с едой навынос, которую ты собрался заказать».
Я улыбнулся в телефон и написал:
«Жду с нетерпением».
И это правда. Я едва мог дождаться момента, когда обниму ее и напомню, что происходящее между нами выходит далеко за границы офиса.
Руби отправилась домой, чтобы взять все, что ей потребуется для завтрашнего рабочего дня, а я тем временем заказал ужин в моей любимой индийской забегаловке на углу.
Приехав, она осмотрелась с порога, а потом прошла мимо меня в гостиную.
Моя квартира предсказуемо оказалась опрятной и простой. Гладкий черный кожаный диван, широкие кресла, низкий мраморный кофейный столик и большой толстый ковер.
– Если бы меня попросили нарисовать твою квартиру, я бы изобразила что-то в этом роде.
Рассмеявшись, я шагнул к ней.
– Очень рад, что не удивил тебя.
Она повернулась, и мы обнялись.
– То, что ты никогда меня не удивляешь, – одна из причин, почему я тебя люблю.
Мы оба застыли.
– Я что, сказала это вслух? – спросила она, с ужасом зажмуриваясь. – Пожалуйста, скажи, что мне это показалось.
Я нагнулся, целуя ее в лоб.
– Ты просто прелесть.
У меня сильно заныло в груди от того, что я не мог подобрать слова получше.
Я тебя люблю.
Ты просто прелесть.
Не то чтобы ее слова меня удивили, так почему же я не подумал заранее и не подготовил нормальный ответ? Все ясно: я величайший идиот в мире.
Руби напряглась и попыталась отстраниться, но я привлек ее ближе, целуя в шею и лихорадочно пытаясь придумать, что еще сказать.
– Руби.
– Все хорошо, – выдохнула она, обнимая и прижимаясь лицом к моей шее. Но судя по ее голосу, не все было хорошо. Я хотел заглянуть ей в глаза, но не мог пошевелиться. Она сделала вдох и через секунду расслабилась. – Я знаю, что в плане чувств зашла дальше тебя. Извини, что поставила тебя в неловкое положение.
– Пожалуйста, дело не в этом… – Я не мог закончить предложение, не мог сказать, что чувствую, если не любовь.
Люблю ли я ее?
Понятия не имею, что такое романтическая любовь; для меня это все равно что иностранный язык. Я проклял Порцию за ее холодность, за то, что она заставила меня сомневаться в каждом жесте, за то, что с ней я забыл, что в моем детстве проявления любви были изобильными – бурные размолвки с братьями и сестрами и постоянная привязанность со стороны матери. Я проклял себя за свою эмоциональную тупость.
Не знаю, как назвать мои чувства, но это что-то растущее, глубокое и пугающее – в конце концов расставание с Порцией принесло мне освобождение, но мысль об утрате Руби казалась такой ужасной, что у меня внутри все переворачивалось.
И чего ей это стоило – так открыто выразить свои чувства, а потом остановиться на полуслове и ждать, пока я найду слова… Я хотел отдать ей все, что у меня есть, хотел, чтобы она знала – я без ума от нее.
Я провел губами от ее подбородка по шее, посасывая и покусывая. Почувствуй, думал я. Дай мне показать тебе то, что я не могу выразить словами.
Я стащил с нее пальто, отбросил в сторону и начал расстегивать блузку, молча умоляя ее посмотреть мне в глаза. Она неуверенно взглянула на меня, а потом что-то увидела в моем лице – муку, мольбу, жажду, – и, кажется, выдохнула все накопившееся напряжение, приближая свое лицо к моему.
– Ты предлагаешь отложить ужин? – спросила она губы в губы.
Я кивнул, обнимая ее за талию и подводя к широкому креслу без подлокотников.
Мои руки были нетерпеливы: торопливо расстегнули юбку, стянули трусики, жадно ощупывая каждый дюйм ее тела. Гладкие изгибы, бледная кожа – она была безупречна, и я нагнулся, впиваясь губами в ее плечо и сжимая грудь.
Куда более осторожно она расстегнула мою рубашку, наблюдая за моей реакцией.
– Мы не должны… – начала она, но я заставил ее замолчать поцелуем.
Давай.
Она стянула рубашку с моих плеч, расстегнула ремень, потом медленно стащила брюки. Я отбросил их ногой в сторону.
Взяв мой член в руку, она начала опускаться на колени.
Я покачал головой, одним движением поднимая ее и прижимаясь ко рту, раздвигая ее губы, пробуя ее на вкус. Ее маленький сладкий язычок скользнул мне в рот с неожиданным отчаянием. Маленькие крепкие ладони уперлись в грудь, подталкивая меня к креслу, потом она села на меня верхом и вцепилась в мои волосы, целуя – жадно, покусывая, со стонами и вздохами. Я скользил руками по ее телу – по бокам, между ног, чувствуя нежнейшую кожу.
– Двинемся дальше? – произнесла она влажными губами. Ее глаза помутнели.
