– Ладно, значит, ты остаешься здесь. – Я сменил тему. – А Руби едет в Нью-Йорк. Ты уже обсудил с ней план мероприятий?
– Я сказал, что главное мероприятие – это ты. Ходить с тобой по барам и развлекаться.
Я со стоном провел рукой по лицу.
– Черт побери.
Он рассмеялся, развернулся и пошел к выходу.
– Разумеется, я выдал ей план мероприятий. Я просто дразню тебя. Она хороша, Найл. Может впечатлить даже такого, как ты.
Я был в лифте и собирался домой, когда вошла Руби, едва успев до того, как закроются двери. Наши глаза встретились, я хрипло кашлянул, она задержала дыхание… и мысль о том, чтобы ехать вниз в напряженном молчании, показалась ужасной.
Лифт двигался слишком медленно.
Тишина давила.
Мы собираемся вместе ехать в командировку, и глядя на нее, молодую, энергичную и, это правда, нереально красивую, я подумал, что нам придется разговаривать, проводить время друг с другом, а есть мало вещей в этом мире, которые у меня получаются хуже, чем разговаривать с женщинами.
Она открыла рот, собираясь заговорить, но передумала. Когда она посмотрела на меня, а я взглянул на нее в ответ, она отвела глаза. Как только двери лифта распахнулись в вестибюле, я жестом предложил ей выйти первой, но вместо этого она чуть не прокричала:
– Кажется, мы едем вместе!
– Верно, – ответил я с застывшей улыбкой.
Пытайся, Найл. Попытайся перестать вести себя как робот хотя во время одного разговора.
Но нет. Мой мозг был как решето: из него высыпались все общепринятые любезности. А она все никак не выходила из лифта.
Надо покончить с этим. Я совершенно не пригоден для светской болтовни, а вблизи она еще более привлекательна, чем я думал. На несколько дюймов ниже меня, но вовсе не маленькая, гибкая и ладная, с короткими, игриво растрепавшимися золотистыми волосами, загорелыми щеками… и идеально красивым ртом.
Руби и правда шикарна. Непонятно почему я задержал дыхание.
Она пожала плечами и улыбнулась.
– Я родом из Соединенных Штатов, но я никогда не была в Нью-Йорке. Так что я очень рада.
– А… Да. – Я попытался придумать подходящий ответ и, осмотревшись по сторонам, выдавил: – Хорошо.
Я мысленно застонал. Плохо даже для меня.
Ее глаза были огромными, зелеными и такими ясными, что я по одному взгляду понял, что она не очень хорошая лгунья: вся ее душа читалась в этих глазах, а сейчас она очень волновалась.
Я вице-президент этой фирмы. Неудивительно, что она нервничает в моем обществе.
– Мы встретимся утром в аэропорту в понедельник? – спросила она, отводя взгляд. Облизала губы, и я сосредоточил внимание на точке посередине ее лба.
– Да, думаю, да, – начал было я и умолк. Мне надо организовать машину для нас обоих? Господи, если три минуты в лифте оказались такими тяжелыми, как я переживу сорокапятиминутное путешествие в Хитроу в замкнутом пространстве? – Если только…
– Я не…
– Ты…
– Ой простите, – сказала она, покраснев. – Я вас перебила. Продолжайте.
Я вздохнул.
– Пожалуйста, продолжай.
Конец света. Я так хотел, чтобы она просто отодвинулась и дала мне пройти. Или чтобы земля разверзлась и поглотила меня.
– Я могу встретить вас в аэропорту. – Она поправила ручку сумки и непонятно зажестикулировала. – У гейта, имею в виду. Это очень рано, вам не надо…
– Я и не буду… То есть я не стал бы…
Она непонимающе моргнула, смутившись, что неудивительно. Я совсем утратил нить нашего разговора.
– Хорошо. Да. Конечно… вы не стали бы…
Я взглянул за ее спину, где меня ждала благословенная свобода, а потом снова посмотрел на нее.
– Хорошо.
Дверь лифта зажужжала, но я придержал ее, и это звуковое сопровождение отлично сочеталось с самым нелепым разговором из всех возможных.
– Увидимся в понедельник. – Ее голос нервно подрагивал, а у меня на затылке проступил пот. – С нетерпением этого жду, – договорила она.
– Да. Хорошо.
Наклонив голову и мило покраснев, она вышла из лифта.
Мой взгляд ненамеренно скользнул следом за ней, остановившись на ее попе. Круглая, высокая, подчеркнутая гладкой темной юбкой. Я мог представить этот изгиб в своей ладони и все еще чувствовал исходящий от Руби запах розовой воды.
Я вышел в темный вестибюль и пошел следом за ней к выходу. Мои мысли сами по себе сосредоточились на том, как ее грудь будет ощущаться в моих ладонях, как ее губы прильнут к моим губам, как я проведу руками по ее попе. Я неплох в постели, так ведь? И хотя Порция каждый раз делала мне одолжение, занимаясь сексом, она всегда получала удовольствие…
Эта вспышка неконтролируемого интереса умерла, когда на лестнице появился Тони. Он подмигнул и поднял брови, бормоча себе под нос: «Сексуальная штучка», когда Руби завернула за угол. Вместо этого я ощутил приступ стыда за то, что позволил его предложениям укорениться в моем мозгу.
Я вырос в доме, где жили двенадцать человек, и летали мы нечасто. Как-то раз нас, нескольких детей, отвезли в Ирландию, а однажды, когда дома оставались только я и Ребекка, мамам и папа взяли нас в Рим посмотреть на папу римского, и во время сборов весь дом стоял на ушах. У нас были воскресные наряды – не такие шикарные, как те, которые мы надевали на рождественскую мессу, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, как нас одевали для перелета. Старые привычки трудно ломать, даже когда наряжаться приходится еще до восхода солнца, так что в половину пятого утра я приехал в Хитроу, одетый в костюм.
В отличие от меня Руби примчалась в последний момент, когда началась посадка и я уже паниковал, – в розовой флиске с капюшоном, черных спортивных штанах и ярко-голубых кроссовках. Я видел, как люди в толпе обращают на нее внимание. Не знаю, заметила ли это сама Руби, но почти все мужчины и многие женщины смотрели на нее, пока она шла к гейту.
Небрежно одетая и свежая, она раскраснелась с дороги и приоткрыла пухлые розовые губы, переводя дух.
Наткнувшись на меня, она замерла, и ее глаза стали размером с чайные блюдца.
– Черт. – Она прикрыла рот рукой и пробормотала: – Вот дерьмо. У нас что, встреча сразу после приземления? – Она начала копаться в телефоне. – Я выучила расписание и готова поклясться…
Я сдвинул брови. Она выучила наше расписание?
– Я… вы слишком официально одеты для самолета. Чувствую себя бомжом рядом с вами.
Я задумался, чувствовать ли себя польщенным или оскорбленным.
– Ты не похожа на бомжа.
Она застонала, закрыв лицо руками.
