У меня есть теория, что в церкви адептов с помощью специально составленных молитв и самого церковного учения ненамеренно вгоняют в манию величия, нарекая поверивших «избранным Божьим стадом» и спасающимися «овцами Христовыми». В сравнении с людьми, в церковь не ходящими, это почти святые. Ни у кого здесь не должно появиться сомнения, на чьей стороне правда. Верующий ведь воспринимает учение не только не критически, но и с большим пиететом, а это как компьютер без фаервола – на него можно установить самое разнообразное вредоносное ПО, подчинив операционную систему сочинённому хакером алгоритму. Также адептов вгоняют и в параноидальный бред, когда внушается, что лукавый дьявол непрестанно плетёт сети, дабы погубить ещё одну душу. Вдохновляемые бесами – духами злобы поднебесной – жиды и масоны плетут заговоры, заседая в Бильдербергском клубе и писая в Богемской роще. Эти злодеи внедряют в России УЭК и ИНН – так называемую «предпечать», чтобы вовлечь их в апостасию и навесить на лоб уже настоящую «печать антихриста», гарантирующую вечный ад. Вариаций этого бреда огромное количество, и подобная литература – важный сегмент православного рынка. История у таких людей представляется заговором дьявола против Бога, и сейчас дьявол якобы победил в бездуховных Европах, но адепт-параноик вопреки всем дьявольским козням «спасается». И скоро на земле будет так плохо, что верные будут землю есть, как учила Матронушка, а землица та питать будет. Такие дела. Также весьма распространён и манихейский бред, когда человек делит мир на добро и зло, белое и чёрное, искренне считая себя воюющим на стороне добра. Отсюда и странность, которая происходит с верующим человеком после обращения. Многие, конечно, благодаря своему обращению бросают курить, пить и воровать (что, в общем-то, является плюсом – лучше торчать на религии, чем на героине), но некоторые до обращения были вполне хорошими законопослушными людьми, не курили и не пили, и их новые приобретённые добродетели весьма и весьма спорны.
Мания величия даёт стойкий взгляд на неверующих сверху вниз. Паранойя дегуманизирует неверующего до безвольно плетущегося на поводу у дьявола субъекта, которого, как известно, нужно спасать. А манихейский бред деления мира на чёрное и белое позволяет легко изливаться праведному гневу на нечестивцев, когда острое и злое слово забивается в оппонента как шар в лузу. Но всё же у верующих существует смутное понимание, что они делают что-то не так, и это накапливающееся понимание время от времени выливается в самобичевание и реализуется в покаянном чувстве – «яко свиния в калу лежу». Прозревшие грешники охают и ахают, как будто выполняя супружеский долг, и, покаявшись, вновь возвращаются на свою обличительную стезю, как пёс на свою блевотину.
Но если церковь для людей – это лечебница, куда призываются не здравые, но больные, зачем тогда переносить повадки и понятия своего дурдома на окружающих? Где логика? Выходит, что да – мы больные, но мы осознали свои болезни и поэтому неизмеримо выше вас, своих болезней не видящих. Видите, как всё запущено? Нездоровье, оказывается, тотально, а они его якобы видят у себя, оттого и получают право учительствовать. Хотя со стороны в некоторых случаях в самих верующих явно просматривается некая симптоматика, православный говорит: «Да, это так, и я это понимаю. А вот ты нет». Если оппонент начнёт возражать, его начнут упрекать в гордости и прелести, пеняя на какие-то недостатки. Вообще с православными лучше не спорить, поскольку любой спор перерастает в совершенно идиотский разговор, в котором одерживает победу православный, поскольку он низводит оппонента до своего уровня. Если говорить о здоровье в общем, то православие вообще его не приветствует, а всевозможные болезни часто по крайней мере воспринимаются православными как «милость Божья». «В здоровом теле – здоровый дух» – это ой как не по-православному. Церковь просто не заинтересована в развитии спорта и общей физической культуры. Человек должен быть с перекосом, с надрывом, с религиозной дурью. Лоялен структуре, а не турнику. Его плач, страдания и никчемность отольются епископу в митру. Человек должен звучать не гордо, блекло, смиренно. Исторически спорт, олимпиады – были неотделимой частью античной греческой культуры, репрессированной имперским православием. Античный культ тела изначально был в контрах с православием, как две враждебных друг другу культуры жизни одного греческого народа. Православие стало первой победой Азии над Европой. Затем были другие. И столица мира, одна часть которой в Европе, а другая в Азии, просто обречена была стать азиатской. Спорта нет без увлечения, а церковь ревниво относится к любым увлечениям, кроме долгих изнуряющих молитв, что по всем душеспасительным отечникам угодны Господеви. «Спасётся столько людей, сколько в будний день молится в храме», – говорил Амвросий Оптинский. Спорт и физическая культура – это ж как бы угождение себе, фокус смещается с Бога на себя, своё тело. Непорядок. Спортом часто занимаются по выходным. А как же – помни день субботний? Воскресенье богови, любой праздник богови. Утро богови, день богови, вечер богови. Отдельная статья – питание. Три продолжительных поста, один – великий, и среда-пятница – это ж ни один спортсмен не выдержит. Питание в спорте полдела. Церковь спортсмену просто неудобна. Даже ислам удобнее, легче для спорта. Нельзя быть искренним спортсменом и искренним православным одновременно. Конечно, думаю, что для Фёдора Емельяненко, например, духовник сделает в этом отношении послабления. Спорт церкви не нужен, а вот свои гвардейцы не помешали бы, поэтому она в последнее время вполне лояльно относится к боевым искусствам. Но боевые искусства – всё-таки это не общая физическая культура. Православные святые учат молиться всегда и во всякой нужде, но к телу относиться пренебрежительно, поскольку оно, будучи здоровым, может якобы одержать верх над духом.
Непонятно как аскетические идеалы монахов восторжествовали и стали в церкви мейнстримом, но факт остаётся фактом – церковь не заинтересована в здоровом крепком поколении, потому что вряд ли такое поколение заинтересуется церковью с её болезненными аскетичными идеалами. Помню, как в лучшие годы своего странничества и послушничества я находился в Черногории, и однажды во время паломничества в монастырь Острог меня поселили в келью с трудником-бодибилдером. Он помогал убирать в храме (в халате, как и полагается труднику), а потом в келье качал мышцы с помощью гантелей по какой-то странной системе. В моём типичном сознании постсоветского верующего монастырь и бодибилдинг уж никак не сочетались. Я реально смотрел на него, как на идиота. И кому из православных я потом об этом случае ни говорил – все смеялись. А вот сейчас и я регулярно хожу в зал качать мышцы. И мне не смешно. Какова ирония! «Для духа молитва, а для тела гантели» – так объяснял свою позицию тот трудник. Не знаю насчёт молитвы для духа, а гантели телу уж точно не повредят.
Для меня церковь и монастыри являются показательным срезом общества, как тюрьма или армия, по которому можно судить о состоянии общества в целом. В девяностые в церковь пришли, конечно, самые разные люди, их было много. Но сегодня остались не самые плохие и не самые хорошие, но или самые больные, или самые замотивированные. Гневливых в церкви тоже немало, и они пользуются определённым пониманием. Есть у православных один термин, который более всего касается раздражительности – «искушение», когда монашествующий или мирянин, часто после продолжительных молитв и недосыпания, вроде бы пребывает в хорошем и ровном состоянии духа, даже умильном, я бы сказал. И тут откуда ни возьмись появляется человек, который тебя начинает непомерно раздражать. Или шуметь кто-то начинает. Или вещь важная неожиданно теряется – поводов для «искушения» масса. Само это сильное раздражение и сопутствующие ему события и называется у православных искушением.
