— Голова — это от таблеток… А погулять — конечно, можно! Хочешь, в Раубичи скатаемся?
Я не знал, хочу ли я в Раубичи. Честно говоря, я смутно представлял, где это. Погулять я вызвался только для того, чтобы проверить ситуацию, — думал, мама меня будет удерживать дома, на полигоне.
Поэтому я неопределенно пожал плечами.
— Отлично! — мама решила, что я согласился. — Быстро умываться!
В ванной меня ждал сюрприз: все такое яркое, блестящее, как в фантастическом фильме. Все-таки наши инженеры — лучшие в мире! Хотя с краном пришлось повозиться, пока я понял, как добыть из него воду.
Умытый, взбодрившийся, одетый во что-то непривычное, но жутко удобное, я в сопровождении мамы вышел из квартиры.
И укрепился в идее полигона. Оказывается, мы живем не в квартире, а в отдельном доме! Ну конечно, эксперимент-то секретный! И в Раубичи мы поедем по какой-нибудь секретной дороге, а там тоже будут только участники эксперимента!
Интересно, а в автобусе мы тоже будем одни? Или для такого дела мама вызвала такси? Ответ на этот вопрос разрешился удивительным образом: мама решительно подошла к стоящей возле дома машине необычного вида и преспокойно уселась в нее. За руль!
Это мама, которая велосипеда боится!
— Что ты там тормозишь? — весело крикнула она мне. — Прыгай в машину!
Я очень старался ничему больше не удивляться и направился к автомобилю.
Синичка, 14 апреля 1980 года, день
После завтрака я вернулась в свою комнату.
— Маааам!
— Что, Оленька?
— Мам, давай снимем эти ужасные шторы, они же солнце ко мне не пускают.
Мама пришла в комнату и испуганно посмотрела на шторы.
— Зачем снимать, ты их просто раздвинь.
— Мам, ну неужели ты не видишь, какие они тяжелые и огромные?
Я нервно дернула за конец шторы. Мама тут же принялась меня успокаивать.
— Хорошо, хорошо, снимем. Только надо же что-то на их место повесить.
— Зачем?
— Как зачем? Как же без штор?
— Почему без штор? Мы вот эти, легкие оставим!
Я немедленно взлетела под потолок и принялась отковыривать шторы от карниза. Черт бы побрал эти старые технологии! Карниз был железный, местами ржавый. «Крокодильчики» тоже железные, разжимала я их с огромным трудом. И вот, наконец, штора рухнула к маминым ногам, подняв изрядный столб пыли.
— Уф! — радостно сказала я, — Правда, так лучше!
— Не знаю, — неуверенно заявила мама. — Как-то это неправильно. У всех шторы висят…
— Ну и что? — изумилась я.
— Как «ну и что»? А что соседи скажут? Окно как голое.
— А какое нам дело до соседей?
— Ну ты скажешь… Как это «какое дело»? Обсуждать начнут.
— Ну и пусть обсуждают.
Я пожала плечами и принялась сворачивать штору в рулон.
— Пойду в стиралку закину, — сообщила я, чтоб отвлечь маму от странных разговоров о соседях.
— Подожди, — всполошилась мама, — какую стиралку? Я не собиралась сегодня стирать!
— А чего там собираться?
— Ну как чего? Это ж нужно, чтоб папа машину вытащил в коридор, потом полоскать это полдня.
— Чего?
Я медленно села на пол. Кажется, я опять забыла где нахожусь. Надо будет потом посмотреть на это чудо техники — стиральный агрегат, за которым нужно еще и полдня полоскать.
А мама и не заметила моего смятения.
— Оль, тебе уже получше, я на работу схожу, хорошо?
После истории с папиной работой мне было даже страшно спрашивать, но я не выдержала.
— А где ты работаешь?
Удачно, что голос от волнения сел, мама не расслышала, а я быстро поправилась:
— А что случилось?
— Сегодня заседание кафедры, мне лучше присутствовать.
Уф, мама работает на кафедре, хоть что-то не изменилось.
— Ээээ… Что-то важное?
Мама отмахнулась.
— Да, как обычно. Отчет о работе. Шефская помощь.
— И ты надолго?
— Часа на четыре. А что, тебе плохо?
— Нет-нет. Мне нормально. Просто удивительно…
Я слабо представляла себе собрание в рабочее время на четыре часа, но уже поняла, что лучше ничего не спрашивать. Нужно соображать самой.
И тут я увидела первую подсказку. На полу, под батареей, валялся календарик, 1980 года. Я его хорошо помнила, он лежит у нас на даче, в коллекции маминых старых открыток. Точно, это он! На лицевой стороне смешной медвежонок с олимпийскими кольцами на пузе. Я взяла календарик в руки и все ждала, что сейчас раздастся музыка или хотя бы писк. Я ж в компьютерной игре, я подсказку нашла! Но было тихо…
Витя, 14 апреля 2018 года, день
Я очень старался не удивляться.
Я держался, когда увидел внутренности маминой машины. Куча всяких приборчиков, индикаторов — как в космическом корабле.
Сделал вид, что все в порядке, когда мама, болтая о хорошей погоде, нажала какую-то кнопку, и передо мной появился экран маленького плоского телевизора.
Невозмутимо смотрел какой-то навороченный мультик.
Но когда мы выехали на улицы, не выдержал, принялся вертеть головой направо и налево.
Это был не наш город. То есть улицы вроде наши. И парк, где я гонял на велике (хотя деревья, кажется, другие). И речка.
Но люди! Но дома! Но огромные рекламные плакаты на всю стену!
— Ты чего? — забеспокоилась мама. — Увидел кого-то знакомого?
— Да нет… Мам, а сегодня какой-то праздник?
— Нет, просто суббота. А в чем проблема?
Мне очень хотелось ответить: «А чего они так все вырядились?!» — но я сдержался.
Я-то думал, что это мама стала такой модницей, а оказалось, что вокруг все разодеты еще ярче. Особенно девчонки. От их лимонно-желтых, ярко-синих, алых и вообще непойми каких одежек рябило в глазах. Я старался особенно не пялиться на них, потому что юбочки были слишком коротенькие, а маечки — слишком маленькие. С перепугу я сначала решил, что это девицы легкого поведения (нам на политинформации о них рассказывали, а потом Коля Рожков из «Г»-класса еще показывал один журнал). Но слишком их было много. И не похожи они были на этих самых девиц. В «Бриллиантовой руке» я видел, как эти девицы себя ведут — мужчин за руки хватают и проходу не дают.
Мужчины тоже выглядели слишком… пестро. Я почти не видел костюмов и галстуков, зато многие щеголяли в невообразимых штанах с безумным количеством карманов. Нет, не мальчики вроде меня, а солидные толстые дядьки. Даже несколько дедушек! Один мне особенно запомнился — бодрый такой старикашечка в яркой тенниске и желтых бесформенных брюках, седые волосы собраны в хвост, как у девчонки, а сам на мопеде.
