Трюм грузового судна. Сильный запах мазута.
Море спокойное
Пробуждение было болезненным. Колин поднес руку к голове и нащупал пальцами огромную шишку под волосами. На виске запеклась кровь. Он осторожно ощупывал череп, лежа на матрасе; ноги его сковывала цепь. Через маленькое квадратное окошко, расположенное очень высоко, пробивался слабый свет. Колин находился в огромном, на много десятков метров в длину, помещении с металлическими стенками. Громко и без перебоев работал двигатель. Он приподнялся на локтях и увидел рядом с собой троих остальных узников. Никаких следов того, кто умер от удушья. Девушка уже очнулась, а остальные двое с трудом приходили в себя после принудительного сна. Кляпы у них вынули, руки были сцеплены впереди наручниками. Вокруг них стояли металлические контейнеры красного цвета с явными следами ржавчины.
– Где мы? – спросил тот, что был постарше.
– На корабле, – ответил Колин.
– Что?
– Не двигайтесь! Чувствуете? Похоже на морской воздух. Должно быть, корабль большой, потому что качка очень слабая. Что же до того, где конкретно мы находимся, я полагаю, в данный момент это не имеет никакого значения, – объяснил Колин, который непроизвольно заговорил профессорским тоном.
Они быстро познакомились. Самый старший, сорокадвухлетний Адгик, двадцать лет прожил на улице в Бомбее. Черные волосы полностью закрывали его лицо. Со своими тонкими руками и ногами он казался очень слабым. Второму мужчине было двадцать семь лет. Карлос был бухгалтером в Боготе вплоть до своего развода, после которого он потерял работу и никак не мог найти новую. Девушка, которую звали Рашель, говорила на французском, но совершенно ничего не помнила о своей жизни до того момента, как очнулась в кубе. Даже свое имя она знала только потому, что так ее называли на ранчо. В ее зеленых глазах читалась тоска одиночества, казалось, ничто больше не держало ее в этой жизни.
Колин взял слово последним. Ему не очень хотелось распространяться об истории с адюльтером и убийством студентки. Однако он не смог опустить самую важную деталь:
– Когда я прыгнул со скалы, чтобы покончить с собой, я правда думал, что это конец. Но очнулся в кубе, сам не знаю почему. Больше я ничего не знаю.
Эта исповедь стала отправной точкой в оживленной дискуссии между людьми, потому что все трое пытались покончить с собой. Это казалось невероятным. Единственным общим моментом у них был этот акт отчаяния, завершившийся неудачей. Только Рашель осталась в стороне от разговора, спрашивая себя, не пыталась ли и она тоже покончить с собой. Но каждая попытка вспомнить наталкивалась на белую стену, которую она ненавидела.
– Неужели ты совсем ничего не помнишь о своей прошлой жизни? – спросил заинтригованный Колин.
– Нет, правда, ничего. Я не знаю, кто я такая.
Разговор, сначала сосредоточившийся на девушке, скоро перешел на тяжелый опыт, пережитый каждым в его кубе; все истории были более или менее похожими одна на другую.
– Я не знаю, что произошло. Я решил, что кто-то хочет мне отомстить, что это нечто вроде мучений героя «Старины», – прокомментировал Колин.
– «Старины»? – переспросил Карлос.
– Корейский фильм про человека, который однажды исчезает. Его похищают, и он проводит годы в заточении, сам не зная за что, а потом его отпускают.
– И что теперь? Что с нами будет? – спросил дрожащим голосом Карлос, которому так и не удалось абстрагироваться от своего страха.
– Понятия не имею. Единственное, в чем мы можем быть уверены, это то, что наша жизнь для них почему-то важна. У них было много благоприятных моментов для того, чтобы убить нас, – спокойно объяснил Колин.
Он понимал, что не стоит еще больше усиливать тревогу Карлоса.
– А как отсюда выбраться? – спросил Адгик.
– Не знаю.
Колин осмотрел и подергал свои цепи. Каждый узник был прикован к отдельному контейнеру. Когда Колин стал рассматривать цепи внимательнее, послышался скрип двери. Приблизились шаги, гулко отдававшиеся на металлической лестнице. Вошли двое охранников, чьи руки были заняты едой и водой. Они стали распределять провизию между ними.
– Путь будет долгим. Вы должны есть.
Вот уже несколько минут, как качка усилилась. Четверо узников ели молча. Первым заговорил Адгик:
– Мне терять нечего. Я видел смерть, даже пошел ей навстречу. Моя прежняя жизнь была плохой, но я пришел туда не затем, чтобы ждать, пока со мной станут играть. У меня нет ни малейшего представления о том, что в голове у этих людей в черном. Но я знаю одно: я не хочу молча идти туда, куда они меня поведут.
Он произнес это торжественным тоном. Трое его спутников застыли разинув рты. Колин размышлял. Они не имели боевой подготовки, но ему было очевидно: вчетвером можно что-то предпринять.
– Я не готов снова страдать. Я чуть не сошел с ума. Я согласен, – добавил Карлос.
– Я тоже, – дрожащим голосом сказала Рашель.
Эта декларация о намерениях грубо вернула их к реальности. Все в наручниках, прикованные к контейнерам, не имея возможности свободно передвигаться, они пользовались возможностью, чтобы изучить свои путы. Колин изо всех сил дергал кольцо, пытаясь сломать его о металлический угол контейнера. Ржавчина начала осыпаться, но у него горели ладони от этих усилий, которые к тому же пришлось прикладывать, находясь в неудобной позе. Лязг металла корпуса судна заглушал шумы попытки узников освободиться. На море поднялась волна, и судно качало все сильнее и сильнее. Большинство из них не имели никакой привычки к этому виду транспорта и теперь переживали морскую болезнь. Воздух наполнился их хрипами. К сырости добавилась отвратительная вонь.
Не обращая внимания на товарищей, Колин, словно одержимый, продолжал ломать удерживавшее его кольцо. Ладони почернели от железа, кожа на кончиках пальцев была содрана. Дважды их навещали охранники – просто чтобы убедиться, что они живы. Колин, как мог, прятал металлические опилки, плевал на руки и быстро вытирал их о штаны, пытаясь скрыть следы своей деятельности. В тех обносках, что были на них надеты, они выглядели нищими. Его спутники следовали его примеру и тоже пытались освободиться, кроме Карлоса, который из страха соглашался только побыть сторожем. Колин не сдержал крик радости, когда кольцо на его ноге сломалось. Он с видом победителя вскочил на ноги, но быстро взял себя в руки. Остальные оставались прикованными, а у него не было никаких инструментов, чтобы помочь им, не говоря уже о том, что руки его по-прежнему оставались скованными. Пытаться бежать в одиночку было бы безумием. Он пошел по трюму, чем поверг в панику Карлоса.
– Куда он пошел? А если они явятся? Они решат, что мы ему помогали, и всех нас перебьют. Нет!
– Заткнись, черт тебя возьми, – грубо бросил Адгик. – Ты привлечешь к нам внимание.
– Вот именно, он…
– Хватит.
