Середина ночи.
Голубоватый свет экрана.
Стрекотание клавиш
Клара решила не ходить домой и осталась в кабинете, темноту которого нарушал лишь свет от монитора ее компьютера. Все ее мысли занимал Джулиан Трент. После продолжительных настойчивых поисков разведслужбам удалось достать его фотографию. Едва взглянув на нее, Клара поняла: да, это был тот самый молодой человек, которого она видела в толпе. Досье также содержало краткую биографию объекта. Он блестяще учился в университете, отметился несколькими заметными публикациями на тему влияния СМИ. Сокращенный вариант одной из них она нашла в Интернете.
«Дать человеку то, чего он хочет.
Сегодня уже бесполезно кричать «Караул!». Общество, сформировавшееся на наших глазах, не встречая какого бы то ни было противодействия со стороны политических структур, есть не что иное, как воплощение того, что во все времена характеризовало человека: его подчиненности самым низменным инстинктам. Прогресс, который кое-кто превозносит, принес изменения лишь в область технологий. В действительности же мы все еще живем под девизом: Panem et circenses (хлеба и зрелищ). Зная, чего бы мы желали увидеть, политики, найдя значительную поддержку в лице средств массовой информации и крупных корпораций, формируют потребности, разжигают страсти, которые человеку никогда не удавалось контролировать по-настоящему: его низменные инстинкты.
Философы и религиозные деятели убеждают нас, что мы становимся лучше и добрее. Они так легко набрасывают вуаль на некоторые наши поступки. Но кое-кто прекрасно понимает, как реагирует толпа. Это те же самые люди, которые начинают возмущенно кричать, когда кто-нибудь громко вслух заявляет, что человек не эволюционировал. Оглянитесь по сторонам. Сколько действий, совершается «на публику»: политических, юридических, даже эстетических? Каждому достаточно сделать над собой некоторое усилие, на несколько мгновений прислушаться к себе, осознать те образы, что заставляют трепетать его маленькое сердечко, и станет понятно, насколько просто дать ему то, чего он хочет…
Страх есть нездоровое состояние, вызывающее самые неожиданные реакции. Не только защитную, но и любопытство. Зло, или то, что воспринимается как зло, когда его невозможно остановить, завораживает и притягивает, по меньшей мере, с такой же силой, с какой останавливает. Достаточно просто показать на экране дым. Публика только и ждет, чтобы что-то произошло. Настала эра хеппенингов, когда искусство становится политическим действием».
Клара не могла поверить в то, что можно излагать мысли в такой циничной манере. Это было скорее символом веры некоей секты, чем научной статьей, появившейся в специализированном журнале. А что, если отсутствие требований объяснялось желанием устроить хеппенинг, описанный Джулианом Трентом? Она знала, что следует воздерживаться от поспешных выводов. Не было никаких надежных доказательств, позволяющих связать Джулиана Трента с Альбаном М. Но его рассуждения относительно СМИ и публики находили конкретное воплощение в данном деле. Она попыталась подойти к анализу с другой стороны. А что, если единственной целью захвата заложников было стремление привлечь к себе внимание? И никаких других мотивов у этой жестокой акции нет. В прочитанном ею «символе веры» Клара находила ум, так тщательно проработавший различные этапы этого необычного захвата заложников.
Она внимательнее рассмотрела фотографию: красивый стройный парень с растрепанными волосами стоит на трибуне. Снимок зафиксировал его абсолютно уверенный взгляд. Она никогда не понимала, как в умах некоторых людей вызревают столь невероятные планы. Сейчас она испытывала страх, что Альбан М. больше не проявит себя после освобождения Уильяма Трайса. А тот оказался на первых полосах всех ночных газет, цитировавших фрагменты его интервью.
Если публика, обычно остающаяся зрителем, стала одним из действующих лиц, Кларе следовало придумать другой способ ведения расследования. Какой смысл держаться за традиционные методы, если противник вышел за пределы освоенного вами пространства? Она тоже использует СМИ. Эта фотография стала реальным, осязаемым элементом. Однако, как и все, относящееся к Альбану М., она, казалось, несла на себе печать неопределенности. Что, если поиски, которые привели Тома и Дженни в этот клуб, были ходом, предусмотренным Джулианом Трентом? Что, если фото, найденное в его университетском досье, было намеренно оставлено в общем доступе? На эти вопросы невозможно было дать определенный ответ. Как бы то ни было, Клара намеревалась использовать слабое преимущество, которое, по ее мнению, она сейчас имела.
Она подозревала, что события ускорятся. Оставалось еще три заложника. Смертельное безумие, убийственный бред – она уже не знала, какими словами точнее определить эту ситуацию. Надо спасти три жизни. Место, где скрывается Альбан М., ей неизвестно. Разумеется, спецслужбы ничего не нашли. Но Клара не сомневалась, что в Интернете сохранился след, который они еще не использовали. Ей часто говорили, что полностью стереть информацию из Паутины практически невозможно. Но как ее найти? Ей нужен был Дэни. Молодого человека перевели в камеру предварительного заключения в уголовной полиции, чтобы затем допросить. У нее не было возможности поговорить с ним с глазу на глаз. Предатель? Наверняка нет. Признать его таковым означало фактически обвинить саму себя в том, что не разоблачила его раньше. Денежные затруднения? Вместо того чтобы тратить время на предположения, она решила поговорить с ним. Ее часы показывали пять утра. Не самое привычное время для визитов в уголовную полицию. Но ей было все равно. Она взяла его досье и села на свой скутер.
Ей пришлось проявить настойчивость, чтобы получить доступ в камеру. Дежурный полицейский вообще не был уверен в том, что у нее есть право туда войти, но срочность дела, на которую напирала Клара, в конце концов убедила его, тем более что он не представлял себе, как будет в этот час докладывать о гостье своему начальнику.
Дэни спал в камере с ржавыми решетками на окнах. Постелью ему служил рваный матрас, брошенный прямо на пол, в дальнем углу стоял зловонный горшок. Она удивилась, что так обращаются со своими, ну, то есть до того, как доказано, что они не свои. Тем более что она не давала никаких объяснений, почему потребовала его изолировать.
– Дэни! Дэни! Проснись.
Он поднялся. Его глаза были красными от усталости.
– Клара?! Что происходит? Никто мне не говорит, почему я здесь.
– Сохраняй спокойствие. Мне нужно знать, могу ли я на тебя рассчитывать. Скажи, почему ты продал информацию этому журналисту?
– Да ничего я ему не продавал! – бурно запротестовал он.
– Послушай меня, Дэни, – строго произнесла она. – Ты один знал, куда я направилась вчера. И это не считая твоих непонятных отлучек и твоего подозрительного поведения, этой твоей привычки всегда закрывать окна на компьютере. Так вот, или ты скажешь мне, что ты сделал, или останешься за решеткой надолго. Я об этом позабочусь, не сомневайся!
– Это не я, клянусь тебе. Я не понимаю, что происходит. Я ничего не сделал!
