Эразм посмотрел на Чемберса, тот кивнул, и он начал рассказ:
– Прежде чем согласиться стать полицейским осведомителем, я входил в различные сообщества интеллектуалов, этаких интернет-партизан. Я много путешествовал еще со студенческих лет, встречал много увлеченных и ярких людей, но также много таких, кто могли бы скатиться в экстремизм. И когда однажды британская полиция предложила мне внедриться в некоторые такие группы, я не колебался, потому что хотел помочь своей стране и развеять сомнения, которые у меня были относительно самого себя. Я знал, на что иду. Поначалу речь шла только о добывании информации. Потом я получил это задание.
– Что конкретно вам сказали о Джулиане Тренте? – спросила Клара.
– Что это опасный человек с экстремистскими идеями. Не было никаких сведений о том, какую акцию он готовит.
– Что конкретно вы должны были делать? – попытался понять Уэйн.
– Внедриться в его группу, раскрыть ее ответвления и связи, понять цель.
– А вам известно, почему этого человека сочли опасным?
Эразм бросил взгляд на своего начальника:
– Нет, к этой информации я доступа не имел.
– Давайте продолжим с того момента, когда вы вступили в контакт с Джулианом Трентом.
– Поначалу, честно скажу, я ничего не понимал ни в его философии, ни в политических амбициях. А потом я понял, что Джулиан Трент начал решительно и быстро радикализироваться. Однажды он решил, что мы должны удалиться от мира, но истинную цель этого шага он держал при себе. Каждому из нас предстояло сыграть свою роль, все как будто было расписано заранее. Мы знали, что будем участвовать в масштабной акции и не сможем отказаться в последний момент.
– Кто в этом участвовал?
– Все, кроме последнего заложника, который прибыл позднее. Атмосфера была тяжелая. Все следили друг за другом. Я не мог ни сбежать, ни связаться с внешним миром. Каждый знал только свою роль. Джулиан Трент всеми манипулировал.
– Вы не знали, что он собирается убивать?
Догадался, но ничего не успел сделать. Я часто задавал себе вопрос: не разгадал ли он мою двойную игру? А потом, другие не боялись, они как ослепли. Были заворожены его словами еще больше, чем действиями, как, например, когда он рассказал о голосовании в Сети или о том, как он побывал в Кэмден-тауне, смешавшись с толпой.
– Все-таки это был он! – воскликнула Клара. – Вы говорите, что не имели связи с внешним миром. Но ведь это вы вышли на связь с Томом Лоутоном?
– Чтобы создать шумиху вокруг этого захвата заложников, Тренту нужны были внешние связи. Мы дали ему координаты некоторого количества своих знакомых, которые могли быть ему полезны, а он выбрал из них.
– Кому вы должны были докладывать в полиции?
– Напрямую мистеру Чемберсу.
– До какого момента вы продолжали поддерживать связь с ним? – спросил Джеймс, все сильнее нервничавший и испытывавший разочарование от того, что его друг все эти последние дни обманывал его, многое недоговаривая.
Клара чувствовала, что Марк Чемберс чувствует себя неуютно; он то и дело бросал взгляды на камеру и ерзал на стуле, словно готовый вскочить и что-то предпринять, если Эразм расскажет о какой-нибудь компрометирующей детали.
– Связь прервалась за много недель до начала истории с захватом заложников. Как только Джулиан Трент решил нас изолировать, я лишился всех средств связи. Наши телефоны были уничтожены. Работал только его аппарат, но он, как мне кажется, часто менял симку.
– Остальные, заложники или нет, ни о чем с вами не разговаривали?
– Нет.
– Вы даже не знали их имен? – спросил Уэйн.
– Нет.
– А заложник, который остался в живых?
– Он прибыл последним. Джулиан ждал его с нетерпением, много говорил по телефону, но мне так и не удалось узнать – с кем.
– И Джулиан Трент ни разу не имел внешнего контакта, который вы могли бы идентифицировать?
– Нет.
– Что он вам сказал перед штурмом?
– Что теперь надо идти до конца. Я понял, что он готов устроить кровавую баню, и решил найти себе укрытие. Я спрятался, закрыл глаза и стал ждать, когда все закончится. Но тут меня словно подбросило. Я сказал себе, что настоящий заложник – единственный человек в этой компании, которого следует спасти. Он был привязан к стулу и не мог защититься. В тот момент, когда в комнату ворвались спецназовцы, я бросился к нему, чтобы повалить на пол. Я увидел, что Альбан М. направил свой пистолет на меня, но выстрелить он не успел, потому что раньше его убили.
Клара повернулась к начальнику полиции. Она рассчитывала, что отчет Эразма станет и его отчетом. Конечно, это было неуместно, но она хотела получить ответы.
– А как вы получили распоряжение внедрить вашего осведомителя в окружение Джулиана Трента?
– Приказ пришел непосредственно из канцелярии министра. Мне дали четкие указания, а я должен был только выбрать агента, способного выполнить это задание. Что я и сделал сам, ни с кем не обсуждая.
– И у тебя даже на секунду не мелькнула мысль ради спасения заложников рассказать нам, что происходит? – спросил Джеймс.
Марк Чемберс резко встал, показывая, что разговор с Эразмом окончен. Он был в безвыходном положении. Нервно махнув рукой, он обратился непосредственно к своему другу.
– Ты прекрасно знаешь, как работает система. Моя власть имеет свои границы, а главным было защитить прикрытие Эразма до конца. – После этих слов он вышел в коридор.
Джеймс и Клара последовали за ним.
– Ты не можешь вот так взять и уйти. Слишком много людей погибли из-за этой секретности. И ради чего?
Марк посмотрел на него и приложил палец к губам, призывая к молчанию. Они быстро поднялись на верхний этаж и вышли на крышу. Лондон лежал у их ног.
– Что ты делаешь, Марк?
– Мой кабинет могут прослушивать. Вы даже не представляете себе, во что влезаете. О чем вы думаете? Министр внутренних дел рискует в этом деле своей карьерой, и он без колебаний принесет в жертву осведомителя.
Казалось, Марк хотел на этом остановиться.
– И что? Почему эта история вдруг приобрела политический окрас? – нетерпеливо спросил Джеймс.
Марк был подавлен и испытывал отвращение к этому миру без чести и совести, где даже человеческая жизнь ничего не стоила. Он решился поднять завесу тайны:
– Министр внутренних дел – политик, который за время своей карьеры на пути к власти контактировал со многими людьми, общение с которыми может его скомпрометировать. Джулиан Трент был одним из них. Министр консультировался с ним относительно способов ограничения воздействия на массы традиционных СМИ, а также на предмет использования социальных сетей для борьбы с политической оппозицией и для урезания гражданских свобод. Разумеется, публично он в этом признаться не мог по политическим соображениям. Придя к власти, он, как делают в этой ситуации многие политики, велел установить наблюдение за определенным числом людей, носителей потенциально опасной для него информации. В их числе оказался и Джулиан Трент, человек слишком свободомыслящий и неуправляемый, чтобы его можно было приручить. Через несколько месяцев, получив сведения о том, что Джулиан Трент проявляет все большую активность, начал вращаться в экстремистских кругах в Великобритании и за границей, министр забеспокоился. И засомневался: не имел ли Трент доступа к документам с грифом «Совершенно секретно»? Он попросил внедрить в его окружение осведомителя, каковым стал Эразм. Первые донесения от него не вызвали особого беспокойства, потому что в них говорилось о возможности какого-то художественного хеппенинга. Но несколько недель назад связь с Эразмом прервалась. Вплоть до первого видео.
