Мы с первого дня поняли, что Альбан М. – это Джулиан Трент, когда увидели, что задействован профиль Эразма. В первый же вечер я был вызван к министру на совещание кризисного штаба с его заместителем. Мы решили ничего не говорить, чтобы не раскрывать причины, по которым внедрили своего осведомителя. Кроме того, раз там оказался наш агент, не могло быть и речи о том, чтобы подвергать его опасности. К тому же Эразм находился в привычной для него обстановке и мог выкрутиться сам. Когда мы увидели первое убийство и получили подтверждение, что это не монтаж, министр стал на нас давить, чтобы история с захватом заложников закончилась как можно скорее и чтобы никто не мог установить связь между ним и Джулианом Трентом. Надо было во что бы то ни стало не допустить нового скандала вроде истории с Эдвардом Сноуденом. Даже ценой жизни заложников.
Джеймс и Клара замерли, ошеломленные как самими откровениями, так и цинизмом, демонстрируемым Марком Чемберсом. Кларе понадобилось два дня, чтобы сорвать маску с Альбана М. и установить его подлинное имя. А министр и начальник полиции знали его с самого начала!
– По вашим глазам вижу, что вы готовы броситься в крестовый поход за правду. Бросьте, – проворчал Чемберс. – Это обернется против вас. Власть вышвырнет вас из системы и будет безжалостно преследовать.
Клара не могла не подумать, что под видом предостережения он высказывает угрозу, которую сам же и приведет в действие, если почувствует опасность для себя.
В этот момент зазвонил его телефон: можно было начинать допрос выжившего заложника.
Эта история до самого финала сохраняла свою необычность. Кларе открылось, что двойная игра оказалась намного сложнее, чем она себе представляла. Фальшивые заложники вместо настоящих, настоящие жертвы вместо других. Но как в этой истории оказался Колин Стирл?
Вроде бы он был жертвой, но допрашивать его следовало осторожно, на случай, если и он, вопреки показаниям Эразма, окажется адептом Альбана М.
Колин ждал их в комнате для допросов. Сначала Клара понаблюдала за ним через одностороннее зеркало из соседней комнаты. Он неудобно сидел на металлическом стуле и дрожал, несмотря на наброшенное ему на плечи одеяло. На запястьях у него были синяки, он с трудом держал чашку кофе, принесенную ему по его просьбе. В шоковом состоянии он смотрел в пол, уставившись в одну точку, словно не понимая, из-за чего вокруг него такая суета. Клара добилась разрешения первой поговорить с ним. Она сделала Уэйну знак идти за ней, потому что хотела, чтобы он находился рядом.
– Здравствуйте. Я Клара Капланд, веду расследование для Центра правительственной связи.
Колин поднял голову, и Клара вздрогнула, увидев его пустой усталый взгляд.
– Я больше не могу.
– Я понимаю, но я должна задать вам несколько вопросов. Вы действительно Колин Стирл?
– Да… – ответил он, отводя взгляд.
– Вы можете мне рассказать, что произошло?
– Нет, все слишком смутно, сумбурно. Я был привязан, потом взрыв. Я закрыл глаза и стал молиться, чтобы все это поскорее закончилось.
– Вы можете опознать человека, удерживавшего вас в заложниках?
– Не знаю. Может быть. Что я здесь делаю?
– Что вы помните о происходившим до того, как вы попали сюда? – продолжала Клара, которая не хотела, чтобы он пришел в себя.
Сейчас, когда он слаб и растерян, он может проговориться и сказать нечто важное.
– Я пытался бежать на корабле, но они меня поймали. Нас было много, запертых в кубах.
«В кубах? Этот бедолага спятил», – подумала Клара.
– Надо найти остальных, – продолжал Колин. – Где Рашель?
– Кто такая Рашель?
– Молодая женщина, которая была на корабле. Но я убежал на острове, я всех их подверг опасности.
– Я не очень хорошо вас понимаю, мистер Стирл. Давайте с начала. Вы можете мне рассказать, что произошло после окончания последнего голосования?
Колин инстинктивно отпрянул, заново переживая ту сцену.
– Я сидел на стуле. Он мне сказал, что я последний, что после меня все закончится, но он должен меня казнить. Я думал, что умру. После всего, что мне пришлось пережить: куб, корабль, молчание, убийство. Он направил на меня пистолет. Я подумал о своей жене. Потому что я ее не убивал, эту студентку. Я не понимаю, как я туда попал. Они спасли меня, чтобы продать этому сумасшедшему. Но почему именно меня?
– Тихо, тихо. Успокойтесь. Я хочу, чтобы рассказали мне о последних минутах.
– Это все. Он сказал, потом я почувствовал, что пистолет уперся мне в голову. Дальше взрыв, и я оказался на полу. Кто-то повалил меня. Я не мог пошевелиться. Отовсюду стреляли. Это продолжалось несколько секунд. Возможно, я потерял сознание.
– А тот, кто держал вас в заложниках? Вы не были с ним знакомы?
Колин поднял на нее вопросительный взгляд:
– Почему вы думаете, что я мог быть с ним знаком? Я похож на человека, поддерживающего знакомство с подобными типами?
– Нет, но я знаю, что у вас были большие проблемы в Японии…
– Это не я! Суд оправдал меня, и я знаю, в чем я виноват, а в чем нет.
– Вы сказали, что вас продали, – вступил в разговор Уэйн, почувствовавший, что допрос может далеко уклониться от темы и ничего связного от Колина они уже не добьются.
– Да, я слышал на корабле, что мы очень дорого стоим, цифра со многими нулями.
– Получается, Альбан М. купил его специально для этого захвата заложников? – спросила Клара Уэйна.
– Возможно. Во всяком случае, определенно, что деньги он должен был перевести. Но я не уверен, что нам удастся отследить их.
– Кто были люди на корабле? – продолжал Уэйн.
– Не знаю. Они работали на тех, кто нас запер.
– То есть?
– Когда я решил покончить с собой, потому что не мог больше выносить обвиняющих взглядов моих знакомых, я отправился на скалу Тодзимбо и прыгнул с нее. Не понимаю, как и почему, но я очнулся, запертый в кубе где-то в Австралии.
Детективы переглянулись: торговля самоубийцами?!
– Бежать было невозможно, – продолжал Колин. – В конце концов охранники спешно перевезли нас на корабль, как будто их кто-то вспугнул. Там я с другими пленными захватил судно, но когда мы прибыли на место назначения, не сумели удержать ситуацию под контролем. Помню, я пытался бежать, но меня схватили и оглушили.
– А эта Рашель?
– Пленница, как и я. Не знаю, как она там оказалась, но она выглядела очень хрупкой и беззащитной. Я боюсь, ей угрожает опасность. Надо ее найти.
Клара открыла для себя еще один аспект этого дела, совершенно невероятный. Как многие люди, пытавшиеся покончить с собой, могли превратиться в живой товар? Кто стоял за этой торговлей людьми? В ближайшие дни следовало плотнее изучить эти показания, чтобы положить конец подобной криминальной практике. Пока что у нее была одна мысль, как это сделать: следить за деньгами, как обычно.
