– Ага. Только вот что?
Хищник взлетел, взмахнув огромными черными крыльями и сделав насколько кругов над кораблем, уселся на кормовом леере. Снова клекот.
– Интересно, они съедобные? – произнес член экипажа.
Птица замахала крыльями и закричала совсем уж неприятно угрожающе. Затем взлетела и направилась в сторону земли.
Все находившиеся на палубе люди проводили орлана взглядом, и вдруг кто-то воскликнул:
– Мужики! Нас уносит!
– Что?
– С океаном что-то!
Никита бросился к борту и взглянул на воду. Волны как-то утихли, хотя и до этого волнение в океане было совсем не сильным. Однако он чувствовал, что вся эта вода вдруг устремилась дальше в океан, унося с собой и потерявший ход тральщик.
– Господи… – выдохнул Вишневский и, схватив бинокль, уставился на удаляющийся берег. То, что он увидел, заставило кровь застыть в жилах. Прибойные волны больше не бились о береговую линию Камчатки. Более того, вода отступала от скал, обнажая сантиметр за сантиметром ту их часть, что миллионы лет скрывалась в воде и подтачивалась ею. Создавалось впечатление, что кто-то на дне Тихого океана выдернул гигантскую пробку и океан начал стремительно мелеть. – Господи, что происходит?! Андрей! – Никита бросился к двери и крикнул вниз, в сторону машинного отделения: – Андрей! Быстрее! Сюда!
Люди из машинного отделения, что занимались ремонтом двигателей, высыпали на палубу.
– Что случилось?! – воскликнул Жаров.
– Что-то с океаном! Вода отступает от берега, и нас уносит! – Никита протянул Андрею бинокль, но его тут же перехватил мичман Самсонов. Он уставился на берег Камчатки и тут же заорал:
– Черт!!! Никаких шлюпок на воду!!! Если мы через полчаса не запустим двигатель, нам конец!!! Вот теперь нам не гипотетический, а самый настоящий конец!!! – Он всучил бинокль Жарову. – Задраить все переборки, двери, иллюминаторы! Закрепить все оборудование! Техники в машинное! Нам надо запустить хотя бы один мотор, чтоб повернуть корабль носом к волне!
– К какой волне?! – выдохнул Жаров, и ему вторили остальные.
Самсонов окинул всех полными ужаса глазами и затряс перед собой ладонями:
– Вы что, не знаете, перед чем так вода отливает от берега?!
* * *
Шорох и тихий скрежет отчетливо слышались со стороны насосной. Но что там было брать Крашенинникову? Ржавые трубы? Для чего они ему? Уж очень большие в диаметре. Или он что-то знал, чего не знали жители общины?
Двигаясь осторожно, чтобы не издавать лишних звуков, Александр приблизился к строению и остановился у входа во внутренний полумрак.
– Миша! Вот скажи мне, чего ты такой непонятливый, а?! Тебе же русским языком было сказано, что не можешь ты из-за своих нарушений к нам ходить до поры до времени. Но если ты могилу проведать хотел, мы бы не отказали, опять-таки если бы ты по-человечески попросил. Но нет. Ты опять как вор пришел. Миша, а Миша?
Цой шагнул внутрь и остановился, привыкая к полумраку внутреннего помещения.
– Миша, а если бы сюда пришел сейчас не я, а Андрей Жар? Знаешь, что бы тогда…
Александр умолк, глядя на незваного гостя. А гость стоял в сухом бассейне и даже при этом возвышался над Цоем более чем на метр. Он уперся огромными передними лапами в перила бассейна и своими медвежьими глазами разглядывал Александра.
– Миша… да не тот… – дрожащим голосом прошептал Цой…
…Старший поста раздал карты и с нетерпением взглянул на те, что достались ему. Три валета. Сет. Тоже неплохо, но надо прикинуть, какие карты у других игроков. Однако их покер прервал внезапный вопль, разнесшийся по лесу…
– Су-у-у-ка-а-а!!!
Дозорные вскочили с мест, хватаясь за оружие. В их сторону, ломая кусты и низкие ветки, мчался вопящий Александр Цой. Стрелки кинулись к нему, и Цой тут же выхватил у одного из них автомат и побежал обратно.
– За мной!!!
– Саня, что случилось?!
– Медведь здесь!!!
– Тот самый?!
– Да!!!
Добежав до насосной, все рассредоточились у входа. Александр осторожно заглянул внутрь, но теперь там было пусто. Вдруг чуть выше по склону затрещали кусты и деревья.
– Он там! – крикнул кто-то из стрелков, и все бросились бежать дальше.
Впереди слышалось рычание медведя и треск растительности. Самого зверя видно не было, но люди безошибочно двигались за ним по следу из смятой травы и кустарника.
Преследование продолжалось, однако, судя по звуку, расстояние между медведем и преследователями увеличивалось. Несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть, медведи в случае острой необходимости могли развивать завидно большую скорость, хоть и ненадолго. Но все же, в такие моменты они были способны догнать даже убегающую лошадь. Однако Цой только что видел этого зверя, и зверь был огромен. Это не привычных размеров камчатский бурый медведь. Он крупнее раза в полтора, а может, и в два. А значит, и тяжелее. Александр рассчитывал, что догнать и пристрелить его смогут быстро, но… Еще сто метров вверх по склону, и все люди выдохлись, а треск в лесу, выдающий движение убегающего зверя, стремительно удалялся.
Преследователи без сил повалились на крутой склон, чертыхаясь и сплевывая.
– Большой… большой был?.. – спросил старший поста.
– Что? – простонал Цой, вытирая пот.
– Я говорю, медведь большой был?
– Это… мать его… не медведь… это… падла… настоящая Годзилла…
* * *
Пущенный из арбалета болт попал точно в цель. Михаил подошел к мишени и попытался выдернуть болт из поперечного среза большого дерева, который использовал в качестве мишени, однако это оказалось не так просто. Что ж, сила инерции высока, арбалет получился мощным. Однако для его зарядки при помощи рычага придется приложить усилия. Справится ли Оливия? Должна. Это с виду она казалась хрупкой. В выносливости при покорении вершин сопок ей можно только позавидовать. Да и во время их похода на вулкан Коряка, еще до катастрофы, основная группа на склоне начинала быстро отставать от привыкшей ходить по горам с самого детства девушки.
– Миша, поднимись скорее сюда! – крикнул высунувшийся из окна третьего этажа Квалья.
– Что случилось? – поднял взгляд Крашенинников.
– Миша, скорее, ты должен это увидеть! – крикнула показавшаяся в окне Оливия. Это были ее первые слова после их последней ссоры, вызванной походом Собески в сопки.
Крашенинников поднялся на верхний этаж казармы. Он сразу подумал, что речь идет опять об Авачинском вулкане, но он ошибся.
– Взгляни на бухту, – сказал Квалья.
То, что Михаил увидел из окна, одновременно изумило его и напугало. Место, где он еще накануне купался, смывая с себя грязь и рыбий запах, теперь было не бухтой, а песчаным каменистым полем. Воды отступили так далеко, что оголили огромные участки дна в тех местах, где глубина была не выше человеческого роста. Михаил прильнул к подзорной трубе. Это творилось по всему побережью Авачинской бухты. Возле Рыбачьего показались рубки затонувших подлодок у причалов. Возле Петропавловска-Камчатского из обмелевшей воды торчали надстройки промыслового флота, также ушедшего на дно во время взрыва.
