– В лодке по несколько масляных ламп на отсек. Больше чем нужно. Сейчас, когда они получают атмосферный воздух через шноркель, могут смело ими пользоваться, без риска сжечь остатки воздуха. Это не проблема и, думаю, они это уже знают.
– Вот с топливом проблемы, – вздохнул вдруг Жаров.
– То есть? – уставился на него Самсонов. – Хранилища ведь под землей. Цунами не могло их повредить.
– Оно их и не повредило. Но они завалены мусором и сорванными деревьями.
– Проклятье, так иди и дай команду, чтоб расчистили как можно скорее! Ты диктатор или кто?
– Хорошо. Сколько топлива надо, чтоб их достать?
Мичман задумчиво почесал нос.
– Думаю, тонны должно хватить, – ответил он после паузы.
– Так много?!
– Много? Андрей, там корабельный дизель. Та еще прожорливая тварюга. И скажи, чтоб принесли самый длинный шланг с сечением не больше пяти сантиметров.
– Пятьдесят метров хватит? На ферме такой есть.
– Вполне хватит.
– Хорошо. – Андрей кивнул и быстро удалился.
Мичман снова сложил ладони рупором и крикнул в сторону тральщика:
– Захар! Захар!!!
– Да! Лодку уже спускают!
– Я не про то! Хватайте ведра, канистры, бутылки и тащите с корабля соляру сюда! И поживее!
– Понял!
– Палыч, зачем тебе лодка с инструментами? – спросил Никита.
– Видишь вон ту хреновину на конце шноркеля?
– Да.
– Это система предохранительных клапанов. Чтоб через эту трубу в лодку вода не попадала и не затопила ее. Сейчас клапана нам только мешать будут. Я должен их демонтировать, чтоб можно было опустить внутрь шланг.
– Черт, Герман Павлович, что бы мы вообще без тебя сейчас делали?
– Персонально ты, Никита, кормил бы который час рыб где-нибудь в Тихом океане. Это же очевидно, – улыбнулся Самсонов. – Кстати. Вон в том цеху мы большой шлюп смолили на днях. Если его внутри цунами не разбило, надо его приволочь сюда. Это будет наша топливная емкость. Будем соляру прямо в корпус заливать и окунем туда шланг.
– А если просто двухсотлитровая бочка?
– Бочки мало. Надо постоянно подливать топливо, чтоб в шланг воздух не попадал, тогда мы быстро подадим в топливный бак лодки нужное количество солярки.
– А что насчет масла для двигателя?
– Масло там есть. Я еще весной работоспособность проверял и запускал тот движок. Топлива тогда заправили самую малость, только чтоб проверить, работает ли. Баки пустые. Но масло никуда не делось.
– Ну, хорошо, – кивнул Никита. – Пойду, разберусь насчет того шлюпа.
– Давай.
После того как Самсонов остался на причале один, он стер нижнюю надпись на доске и написал:
«Без паники, парни! Прорвемся!».
* * *
Вечер спускался с восточных склонов сопок. Но, похоже, грядущая ночь обещала быть бессонной. Михаил озирался по сторонам, оценивая последствия цунами, обрушившегося на поселок. Все, что находилось ниже двадцати метров от уровня моря, было практически уничтожено, за редкими исключениями железобетонных конструкций судоремонтного завода. Выше двадцати метров и до тридцати разрушения тоже имелись, но не столь значительные. На улицах много ила и беспорядочным образом разбросанные деревья, не выдержавшие напора стихии, обломки деревянных домов, утварь, водоросли, медузы, и среди всего этого, совершенно не боясь людей и даже нагло на них покрикивая, сновали чайки в поисках выброшенных на берег рыб. Жители общины, похоже, уже оценили последствия и теперь все были заняты работой. Всюду звучал звон пил и топоров. Не все жилища уцелели, но те, что сохранились, похоже, не будут страдать от нехватки дров в грядущую зиму. Поваленные деревья распиливали и складывали на просушку. Остатки уничтоженных домов разбирали и относили к тем домам, которым требовался ремонт.
Крашенинников смотрел на этих людей и понимал, что отчаянье не смогло поселиться в этой общине. Люди не были подавлены. Напротив. В их действиях чувствовался энтузиазм и непоколебимая вера в то, что они способны преодолеть любую беду и скорость возвращения к нормальной жизни целиком и полностью в их трудолюбивых руках, в их способности быть сплоченными и в их духе коллективизма. Беда любого человека в этом сообществе мгновенно становится общей и неминуемо отступает под натиском всех этих людей. Михаилу оставалось только лишний раз констатировать успешность и жизнеспособность того уклада жизни, что создали эти четверо молодых людей – приморский квартет.
Крашенинников резко обернулся, отвлеченный от раздумий звуком мотоциклетного мотора. Один из местных стражников, что так неприветливо встретили его утром, остановился рядом и заглушил двигатель мотоцикла.
– Здорово! – воскликнул он. Теперь этот человек не источал угрозу. Напротив, даже улыбнулся ему. – Мужик, спасибо тебе!
– За что? – удивился Михаил.
– Как это за что?! Предупредил нас вовремя! И я успел Вилючинск предупредить. Там, правда, к моему приезду уже поняли из-за отлива, что будет большая волна, но не догадывались, что намного больше, чем обычное трехметровое цунами. Ну, я им твои доводы сообщил, и тогда все ушли на сопки. Представь себе, такое цунами, и ни один человек не погиб! А все потому, что вовремя спохватились!
– Я очень рад, – устало кивнул Крашенинников.
– В общем, спасибо тебе еще раз, мужик!
– Да не за что. Всегда рад помочь. Я, кстати, еще кое о чем хочу предупредить.
– Вот как? – Житель общины тут же нахмурился, чуя неладное. – Что случилось? Или случится?
– Мы на медведя наткнулись, когда на сопку ушли, перед цунами. – Михаил показал рукой на вершину. – Очень большой. Возможно, тот самый, который беспокоит вас.
– Вы пострадали?
– Нет, он не напал почему-то. Но я решил вас предупредить.
Мотоциклист тронул рукой висевший у него за спиной автомат и вздохнул, окидывая взглядом суетящихся всюду соплеменников:
– Мда… Боюсь, сейчас просто не из кого собирать группу и идти его валить. Но то, что предупредил, это хорошо. Думаю, не мешает все оружие раздать бригадирам на работах. Может, зверюга сюда заявится на запах.
– На запах?
– Ну да. Чуешь, чем пахнет всюду? Морем и рыбой. – Собеседник ударил ногой по кикстартеру мотоцикла, и мотор тут же зарычал. – Ладно, спасибо еще раз! Будь здоров и береги себя!
– Пахнет рыбой, – задумчиво пробормотал Крашенинников, провожая взглядом удаляющегося мотоциклиста. Упоминание о запахе рыбы его так же озадачивало, как и факт того, что медведь на вершине горы лакомился лососем, который, насколько было известно Михаилу, ни летать, ни лазать по деревьям еще не научился.
