– Я с самого начала понимал, что это авантюра…
– Ладно, не ссорьтесь, – через силу улыбнулась Астра. – Мы надеялись раскрыть Беса, и нам это удалось. Теперь у вас, Эрик, есть законный повод обыскать его дом. Только боюсь, ничего вы там не найдете. Никаких улик…
– Я тут пока лежал, много чего передумал… – признался старший лейтенант. – Про пчел Меровингов вы серьезно говорили? И где они, по-вашему?
– Пока не знаю.
Матвей наконец задал ей вопрос, который не давал ему покоя:
– Как ты догадалась про Беса?
– Я увидела картину «Лжедмитрий и Марина Мнишек», и у меня будто пелена с глаз упала. Безобразный коротышка стоял перед полячкой на коленях и с мольбой заглядывал ей в лицо…
– И что?
– Богдан Сабуров называл самозванца коротышкой! Я вспомнила, что единственный коротышка, которого мы встретили в Суздале, был новый хозяин дома на Березовой улице. «Мужичок с ноготок»! Ясно, он неспроста приобрел развалюху, ранее принадлежавшую Василию Тарханину. Наверное, разбирал дом, сарай и баньку по бревнышку, перекопал все, что мог, – искал клад.
– Покупатель свитка по возрасту должен быть гораздо старше.
– Бес ничего не покупал. Он же сказал Марку: «Один раз мой отец уже заплатил!» Помнишь? Свиток приобрел его отец… Видимо, тот умер, так и не добившись «справедливости». А сын решил продолжить его дело.
– Здорово он втянулся! – сказал Матвей.
– При чем тут самозванец? – окончательно растерялся Эрик.
– Его считали бесом! Поэтому коротышка и взял себе такой «ник». Самозванец тоже охотился за пчелами Меровингов… Он был невероятно силен. Ему бы ничего не стоило задушить Бояринова…
Матвей, привыкший к парадоксальным выводам, которые делала Астра, не удивился. Чего нельзя было сказать об Эрике.
– Ваши методы… э-э… вызывают сомнения…
– Но ведь я оказалась права?
– Господи! – спохватился полицейский. – У меня дома сидит Маняша… то есть… Мария Мельникова… одна! Я должен…
– Едемте к ней. Немедленно.
Глава 37
Они застали гостью Эрика измученной и напряженной. Она до сих пор ничего не ела. На плите закипал чайник, на столе стояли большая чашка, мед, початая бутылка красного вина и подсохший лимон на блюдечке…
– Кого ты привел? – испугалась она, увидев незнакомых людей.
– Это друзья…
Маняша покачала головой. Она плохо спала, глаза были красными от слез.
– Мне приснился кошмар.
– Ты просто устала. Сделать тебе завтрак?
Эрик говорил с ней так, словно кроме них двоих в комнате никого больше не было. Маняша, еще недавно родная и близкая, казалась чужой. Она стремительно отдалялась от него, подобно отчалившему от берега кораблю… Он искал повод удержать ее и не находил.
– Я не хочу есть… – отказалась она.
Астра, не обращая внимания на эту драму, переводила взгляд с предмета на предмет. Пучки зверобоя и бессмертника на стенах, печь с яркими изразцами, цветы на окнах, женская сумочка, висящая на спинке стула, коричневые туфли на маленьких каблучках…
– Н-наверное, мне нужно идти домой… – неуверенно вымолвила Маняша, вопросительно глядя на Эрика. – Да? Там… туда должны привезти…
– С похоронами я тебе помогу! Я все сделаю…
Она надела теплую вязаную кофту поверх футболки, но не могла унять нервную дрожь.
Матвей ни во что не вмешивался и молча стоял, прислонившись к дверному косяку. Астра, действуя сообразно собственной логике, отринув всякое сочувствие, жалость и «понимание момента», подошла к Маняше и требовательно произнесла:
– Вспомните, как год назад вы уходили из дома Бояриновых! Во всех подробностях!
Женщина, сидящая перед ней, была поразительно похожа на Ульяну. Она прожила всю свою молодую жизнь, будучи «похороненной» под именем Ксении, и в этом должен был заключаться какой-то смысл…
– Какое это имеет значение?
– Вы сами собирали свои вещи? – настаивала Астра. – Что вы взяли с собой?
– Ничего, почти ничего… В московской квартире оставались вещи Ульяны, и на первых порах мне этого хватало…
– И все-таки!
Маняша в недоумении пожала плечами.
– Я только оделась…
– Что вы надели? – пристала к ней Астра.
Эрик, испытывая крайнюю неловкость, порывался остановить этот бесцеремонный допрос. Но Матвей положил ему руку на плечо и дал понять, что не стоит дергаться.
– Я уже не помню… юбку, вероятно… Николай Порфирьевич терпеть не мог брюк. Он сам покупал мне одежду… Да, я была в юбке и блузке…
– А на ногах?
– Туфли…
– Где эти юбка и блузка? Где туфли?
Маняша с растущим изумлением отвечала на вопросы Астры:
– В Москве… кажется, в шкафу… хотя нет… туфли прохудились, и я их выбросила…
Астра сделала круг по комнате, разделенной печью на две половины. Она на пару секунд исчезла из поля зрения удивленной троицы, затем появилась с нахмуренным и озадаченным лицом.
– А сумочку какую вы брали с собой? Эту? – она потянулась рукой к сумке, висящей на спинке стула.
– Нет… эту я купила потом… в Москве…
Но Астра, будто не слыша, раскрыла сумочку и высыпала на пол женские мелочи. Они разлетелись по деревянным половицам, покатились под стол…
– Что вы делаете?
Маняша вспыхнула, Эрик кинулся собирать губную помаду, кошелек, таблетки, ключи, пудреницу…
Астра схватила кухонный нож и раскромсала подкладку сумки, уже без вдохновения, по инерции.
– Вы с ума сошли! – резко произнес полицейский.
– Пусть режет… – с отчаянием вымолвила Маняша. – Мне не жалко… Ой, вспомнила! Когда я уезжала… Николай Порфирьевич вынес мне к машине кофту…
– Какую кофту?
– Вот эту, которая на мне… Это кофта тети Кати… Он сказал, чтобы я сберегла ее и непременно привезла обратно. Потому что это память! Я чуть не забыла ее там… в квартире Ульяны… но Олег, телохранитель, посмотрел на меня и сказал, что хозяин просил взять кофту! Строго так сказал. Я сразу же надела ее… и не снимала… Я любила тетю Катю, как маму…
Астра почувствовала разливающийся в груди жар… Своими расспросами про Ульяну они вспугнули Бояринова, и тот приказал телохранителю срочно перевезти дочь на другую квартиру. Когда же Олег узнал о смерти нанимателя, то поспешил умыть руки – доставил подопечную в Суздаль и был таков…
