В то время Гагарин стал редактором «Боевого листка» подразделения. В одном из первых номеров Юрий совершенно искренне написал: «Придет время и наши космические корабли доставят на Землю образцы тамошней породы. А затем придет пора волнующих стартов человека к Луне, к Марсу и Венере».
Эту пору настойчиво приближали ученые многих научных учреждений и специалисты королевского ОКБ-1, создавших уникальный носитель, ракету Р-7. Она обеспечивала спутнику скорость, превышающую вторую космическую.
На рассвете 4 октября, ровно во вторую годовщину запуска ПЭСИКа, со стартовой площадки Байконура ушла в космический полет автоматическая станция «Луна-3», весом почти двести восемьдесят килограммов! Она облетела спутник Земли, сфотографировала его невидимую полусферу и передала фотографии на космодром.
«Луна-3» привела Гагарина в смятение. Еще два-три месяца назад, не без участия Дергунова, он думал о наличии какого-то резерва времени для размышлений. Но теперь решение созрело мгновенно.
Внимательно прослушав радиосообщение о запуске третьей автоматической станции в сторону Луны, Гагарин подошел к жене, взял ее за руку и по-особенному, проникновенно сказал:
— Понимаешь, Валюша, мне кажется, что я уклоняюсь от чего-то главного, нужного всем людям…
Юрий не успел высказаться до конца. Проснулась и заплакала Леночка. Валентина подошла к кроватке, повернула дочку на другой бок, но не смогла успокоить. Юрий взял Леночку на руки и начал медленно кружить ее вокруг себя. Дочка вскоре затихла и снова уснула. Но продолжения разговора уже не получилось. На другой день предстояли сложные учебные полеты по перехвату «самолета противника». Надо было хорошо выспаться, чтобы достойно провести непростой воздушный бой. Противником у Гагарина был хваткий воздушный боец старший лейтенант Вдовин, которого многие летчики части считали неуязвимым.
Утром 5 октября Гагарин в числе первых появился в штабе полка и оставил у дежурного рапорт на имя командира. В нем было всего три строчки: «Хочу принять участие в освоении околоземного пространства. Прошу зачислить меня в группу кандидатов в космонавты». Дальше следовала его размашистая подпись.
Подполковник Бабушкин принял лейтенанта Гагарина сразу после окончания полетов. Когда Юрий доложил о прибытии, командир полка вышел из-за стола, сделал круг по кабинету, размышляя про себя, как ему все-таки отреагировать на необычную просьбу молодого способного летчика.
— Как, говорите, лейтенант Гагарин, это называется?.. Космонавтика… Космонавт, — повторил он вслух.
— Да, космонавтика, — подтвердил Гагарин, продолжая стоять перед командиром по стойке «смирно».
Тут только Бабушкин осознал свою оплошность, предложил подчиненному сесть и, остановившись рядом, сказал:
— Пока я не имею никаких распоряжений по интересующему вас вопросу, товарищ лейтенант… Кстати, а откуда у вас информация о зачислении офицеров в группу будущих космонавтов?.. Я что-то об этом нигде не читал.
— Из газет, товарищ подполковник, — четко ответил Гагарин.
— Из каких именно газет? — искренне удивился Бабушкин. — Я ведь тоже читаю многие наши газеты, но еще не встречал ни в одной из них о таком специальном наборе?
— Я прочитал об этом в «Правде». У меня есть вырезка. Вот она, пожалуйста, посмотрите. — Гагарин достал из внутреннего кармана летной куртки аккуратно сложенную вчетверо статью и протянул ее командиру полка.
Подполковник Бабушкин быстро пробежал статью глазами, придирчиво посмотрел на летчика, обратил внимание на фамилию автора: «К. П. Сергеев, член-корреспондент АН СССР».
— Не знаю такого ученого, и Смоленцев ничего не говорил в лекции о его работах в области космонавтики, — продолжал упорствовать Бабушкин, но тут же вслух прочитал абзац из предложенной статьи: «Наиболее интересным и увлекательным разделом в трудах Циолковского, несомненно, являются работы, относящиеся к проблеме межпланетных путешествий».
Командир полка снова бросил короткий взгляд на подчиненного, и глядя в упор на Юрия, спросил:
— Разве это не фантастика, лейтенант Гагарин?.. Я считаю ваш рапорт попыткой просто уйти из полка.
От былой веселости на лице Гагарина не осталось и следа:
— Товарищ командир! Я не ищу предлогов для ухода из родного полка. Не пугает меня и Заполярье. Я сам выбрал Север, товарищ подполковник. Но у меня есть мечта — обязательно полетать на сверхзвуковых аппаратах. И я прошусь не на легкую, а на более трудную работу. Вчерашний запуск автоматической станции в сторону Луны перевернул мое сознание. В космос скоро полетит наш советский человек. Я хочу им стать…
Подполковник Бабушкин подписал рапорт лейтенанта Гагарина и направил его по команде, в дивизию. Весть об этом быстро стала достоянием летного состава всего гарнизона. Друзья и однополчане Юрия — Злобин, Репин, Киселев, Шонин, Ильин, Васильев, Доронин — всего их было двенадцать, подали по начальству схожие воинские рапорта.
Жизнь летного коллектива приобрела особенный колорит. Никто не знал, что последует дальше. Неизвестность рождала массу слухов. Но… 12 октября в гарнизон прибыла из Москвы специальная комиссия. Претендентов в космонавты подробно расспрашивали о планах на будущее, семейном положении, что читают и чем занимаются в свободное время. Это знакомство сократило число претендентов ровно вдвое, до шести человек. Четверо из них — Гагарин, Ильин, Киселев и Доронин — 22 октября были вызваны для последующих испытаний в Москву.
Еще никогда за свою летную карьеру ни один из претендентов не подвергался подобной «медицинской экзекуции». Сотрудники Центрального научно-исследовательского авиационного госпиталя обмеряли их вкривь и вкось, выстукивали на всем теле азбуку Морзе, вертели на специальных приборах, проверяя вестибулярный аппарат. И… браковали безжалостно окулисты и терапевты, невропатологи и хирурги. Только в воскресенье, 2 ноября, завершилось это первое столичное обследование, и будущие летчики-испытатели отправились по своим гарнизонам.
Для Гагарина оно закончилось благополучно, и Юрий возвращался в Заполярье «со щитом». Он подтвердил характеристику подполковника Бабушкина, который, представляя его к очередному воинскому званию, написал: «Состояние здоровья отличное. Возглавляемый им экипаж является передовым в части. Летную работу любит. Летает смело и уверенно. Стремится к непрерывному совершенствованию военного дела и своей летной специальности».
Утром 6 ноября лейтенант Гагарин прибыл в родной полк и доложил командиру о результатах строгой медицинской комиссии в Москве. Подполковник Бабушкин посоветовал подчиненному, расставаясь, пока не особенно распространяться о происшедшем в Сокольниках. На другой день, в праздник Великого Октября, на общем построении личного состава части был зачитан приказ командующего ВВС о присвоении Юрию и его оренбургским однокашникам очередного воинского звания «старший лейтенант».
Итак, Гагарин сделал пробный шажок вперед, потому что мысли о космосе продолжали будоражить его сознание. Так хотелось ему испытать себя в новом, загадочном для всех и для него деле.
