- В Белгороде я знаю, открылся центр.
- У нас в физико-техническом институте, в научно-образовательном центре, который работает у нас в Петербурге и во многих других лабораториях и центрах, и уровень этих исследований во многих наших группах соответствует лучшему мировому уровню. Беда здесь скорее в том, что наша экономика и наша промышленность, что эти результаты не востребованы.
- Не торопитесь, Жорес Иванович, это уже мой следующий вопрос. Насколько научные разработки наших академиков и Академии в целом востребованы экономикой страны? Ведь можно придумывать сколько угодно.
- Ну, я бы сказал, что это значительно более глобальная проблема для нашей науки, и для нашей страны, потому что пока страна будет развиваться на основе развития сырьевых технологий. Очень трудно ожидать и востребованности наших научных результатов, и на самом деле кардинального решения основной экономической задачи страны. Я недавно был на Украине, ездил со своими школьниками в Коршунь — Шевченковский, а в Киеве встречался с нынешним первым вицепремьером украинского правительства и министром финансов Николаем Яновичем Азаровым, и он мне сказал одну очень простую вещь, я понимал это и раньше, но он сформулировал это очень четко. Он сказал: вот для того, чтобы Украине выйти на уровень передовых европейских стран, ей нужно примерно в 10 раз увеличить внутренний валовый продукт. Основной источник ВВП на Украине — это металлургия, химическая промышленность, сельское хозяйство, зерно, и очевидно, что мы можем увеличить все это в 1,5 раза, может быть, очень сильно напрягшись в 1,7 или что-нибудь в этом духе, но никакого увеличения в 10 раз быть не может. И единственный путь вывода Украины, да и России на уровень передовых европейских стран — это построение экономики на основе высоких технологий и научных достижений.
- Человек и природа. Насколько наука сегодня может помочь человеку сохранить окружающий мир? Возобновляемые источники энергии? Все-таки мы живем вокруг скважины нефтяной большей частью, а все остальное как?
- Ну, в декабре прошлого года у нас была научная сессия Российской Академии Наук, посвященная энергетике, и я там делал доклад о солнечной энергетике, и я могу сформулировать очень просто все это дело: да, сегодня мы живем конечно за счет нефти, газа, угля, атомной энергии — все это исчерпаемые источники энергии, и нефти хватит на 40 - 50 лет, газа на 60 - 70, угля — значительно больше, но масса экологических проблем возникает. Обычной атомной энергетики на основе реакторов на медленных нейтронах на 100 - 120 лет, с термоядом что будет, это нужно еще подумать, если раньше говорили, скажем, после того, как это было предложено сахаром и метаном в середине прошлого века говорили через 20-30 лет, сегодня специалисты говорят, что первый промышленный реактор по-настоящему — это где-нибудь середина этого столетия. И я думаю, что у человечества на самом деле есть один неисчерпаемый источник энергии, это солнце, и от солнечной энергетики не уйти человечеству. И, в конечном счете, все будет сводиться к этому, а развитие солнечной энергетики, между прочим, очень тесно связано с нанотехнологиями, потому что сегодня наиболее перспективный метод преобразования солнечной энергии — это преобразование ее на основе полупроводниковых солнечных батарей...
- Которые работают на космических станциях?
- Да, в космосе это основной источник энергии, и если, скажем, сегодня или может быть даже завтра и так сказать, довольно продолжительное время основной тип солнечных батарей — это кремниевые солнечные батареи, о которых можно сказать, что кремний сам по себе — материал широко распространенный, но получение монокристаллического кремния связано с большими затратами энергии, и новый тип солнечных батарей, которые используются в нашей космической энергетике уже более 30-ти лет на полупроводниковых гетероструктурах снова, и сегодня это основной вид батарей прежде всего для наших коммуникационных спутников поскольку на геостационарной орбите, на других высоких орбитах, кстати между прочим и наша станция «Мир» работала на этих батареях, они значительно более надежны, эффективны, то сегодня мы можем говорить о том, что полупроводниковые гетероструктуры, принципиально основанные на нанотехнологии, на получении наноструктур с наперед заданными свойствами открыли и сегодня мы уже имеем батареи с коэффициентом полезного действия 30 - 35%, и в ближайшем будущем будем иметь и 40 - 45, и где-нибудь через 2 - 3 десятилетия этот тип солнечной энергетики станет экономически сравнимым с другими типами получения энергетических мощностей. Так что и здесь, основа в этом деле — нанотехнологии, метод получения гетероструктур, когда мы укладываем атом к атому по тем законами, которые мы считаем нужными для того, чтобы создавать новые типы men made crystals - человеком сделанные кристаллы.
- Вторая половина 20-го столетия во многом объяснялась соревнованием между США и Советским Союзом. Вот как это будет в 21 веке, и какие направления физики будут определять развитие собственно цивилизации. Мы уже отчасти начали говорить об этом, да...
- Ну, я хотел бы сделать здесь одно замечание, я помню, что я это как-то приводил в своих выступлениях и во встречах. Когда я получал Нобелевскую премию в 2000 году, британская компания BBC организовала круглый стол новой группы Нобелевских лауреатов, задавала нам различные вопросы. Моим соседом слева оказался лауреат Нобелевской премии по экономике, профессор Чикагского университета Джеймс Хекман. Он после этого был одним из наших гостей, когда по моей инициативе проводили симпозиум Нобелевских лауреатов
- В Физтехе? Нет?
- Нет, симпозиум Нобелевских лауреатов в Санкт-Петербургском научном центре в честь 300-летия нашего города, когда приехало 20 Нобелевских лауреатов, это было очень интересное научное событие.
- Так что сказал Ваш сосед на круглом столе?
- Мой сосед сказал, что развитие науки и техники во второй половине 20 века, то, что вот сказали и вы, определялось соревнованием Советского Союза и США, и очень жаль, что это соревнование закончилось.
- Я так и подумала, что он сожалел об этом.
- Безусловно, потому что, в общем, там было много отрицательных вещей, связанных с тем, что достижения науки всегда использовались в политических целях и военные применения, но в целом прогресс науки и техники в соревновании ученых Советского Союза и США играл огромную положительную роль. Я бы сказал так, что на самом деле отношения между советскими и американскими физиками были очень хорошими во время холодной войны. Оба правительства часто мешали нам в этом деле, но мы старались и часто успешно преодолевали те барьеры, которые создавались администрацией и чиновниками. Сегодня российская наука находится, безусловно, в тяжелом положении, связано это со многими причинами. Одна из этих причин, кстати, это совершенно, ну я не хочу употреблять очень резких и грубых слов, но когда министром науки и технической политике в самом начале реформ стал Борис Георгиевич Салтыков, до этого долгое время бывший секретарем парткома центрального экономико-математического института, он выдвинул лозунг об избыточности науки в России. Ну, понимаете, наука не может быть избыточной.. И обычно он говорил о том, что вот посмотрите у нас сколько — больше, чем во всех странах научных работников. Между прочим, мы часто зачисляли в штат научных работников, сотрудников многих отраслевых индустриальных институтов, инженеров, и если вы учтете это, то окажется, что отнюдь не было никакого там безумного количества. Самое главное — другие причины, почему что и как, что научные разработки были востребованы экономикой Советского Союза и экономикой страны, и поэтому исследования и разработки в Советском Союзе велись широким фронтом по очень многим направлениям, и это, безусловно, было благо для страны, благо для культуры страны, благо для нашей российской цивилизации. И я хотел сказать, это я тоже повторял неоднократно, что в тот очень трудный период, который начался в начале 90-х годов, заботу, вообще говоря, о сохранении российской науки проявляло гораздо больше мировое научное сообщество, чем власть предержащие. Конечно, они это делали не бескорыстно и пользовались нашими результатами, но тем не менее можно благодарить Сороса за создание фонда Сороса, потому что тогда, в 93 - 94 году та небольшая сумма в 100 млн. долларов, а это в общем бюджет двух-трех наших крупных институтов, тем не менее было огромное благо, и помогло нам тогда выжить. Физтех тогда выиграл 77 исследовательских проектов, только МГУ был выше нас, и мы получили 2 миллиона долларов, которые в то время были для нас необычайно важны. И я не говорю также о роли соросовских учителей, образования. Это помогло нам наиболее эффективным образом создать и развивать российский фонд фундаментальных исследований. Ну и сегодня, когда финансовые возможности России стали намного больше я бы сказал, что, безусловно, нам нужно значительно большее внимание уделять развитию науки, фундаментальной науки. И вот та огромная... я не могу назвать это критикой, это, в общем, я бы сказал грязная кампания, развернутая в последнее время в средствах массовой информации, она, во-первых, говорится людьми, которые плохо разбираются в науке, плохо знают реальное положение вещей, и, во-вторых, служит, я бы сказал, очень вредную службу для страны в целом.
