Так что все дело в экономической политике. Нужно ее повернуть таким образом, чтобы рационально использовать те колоссальные возможности, которые еще Россия не утеряла. Скажем, почему у нас нет бизнеса в области капитальных вложений, инвестиций и так далее? Из-за нелепой налоговой системы.
Оказывается, 70 процентов всех налогов мы собираем, пропорционально фонду оплаты труда. При том что у нас самая низкая заработная плата - она занижена примерно в пять раз, если исходить из производительности труда. Разве это не нонсенс? Но существует другая экономика, на которую не давит налоговый пресс. И в этой теневой (а может, настоящей?) экономике, которую мы не показываем, 75 процентов прибыли создается за счет ренты природных ресурсов. И эта реальная рента уводится, во многом, из-за дефектов налоговой системы.
А когда мы, ученые, спрашиваем правительство: «Зачем вы сохраняете такую налоговую систему?», - нам отвечают: «Потому что так на Западе». Не странно ли? Наше основное богатство - природные ресурсы, почему мы должны следовать чуждым образцам и загонять себя в тупик? Официальная цена «Газпрома» и наших нефтяных корпораций многократно занижена. Мы за бесценок отдали в разработку частным структурам то, что по Конституции принадлежит государству - недра. Объем природной ренты составляет, по нашим оценкам, от 20 до 30 миллиардов долларов в год. По сути, эту сумму недополучает казна, поскольку сверхприбыль от эксплуатации недр, которые принадлежат всему обществу, должна идти в доход бюджета.
Налог на дополнительный доход с недропользователей позволил бы направлять 70 процентов этой сверхприбыли в бюджет. Устранение лазеек и мотивов к нелегальному вывозу капитала (как правило, это и уход от налогов) даст нам еще примерно 10 миллиардов долларов. Тем самым доходы бюджета можно удвоить, и научно-технический прогресс сможет рассчитывать на кардинальное расширение государственной поддержки.
Закончить я хочу такой присказкой. Прошлым летом я со своим коллегой был на Енисее. Великая, огромная река. Июнь, жарища. Нам надо перебраться на тот берег, а плавсредств нет. И вдруг лодка. В ней абориген, ловит рыбу. Мы кричим: «Перевези нас! Нам туда нужно!». Полчаса кричим - ноль внимания. Потом он бросает удилище и оборачивается к нам: «Была зима - о чем думал?». Так давайте задумаемся, пока не поздно.
2006 г
Пресс-конференция Ж. И. Алферова в Доме Ученых. Москва, 19 декабря 2005 года.
Алферов Ж.И. Многие из нас, включая вашего покорного слугу, были избраны членами Академии наук в этом доме. И здесь была у нас масса интересных встреч. И всегда в Доме Ученых проходили очень важные научные сессии. Я думаю, что и все послевоенные годы Дом Ученых играл огромную роль.
Я всем Вам очень благодарен, в этом году у меня был действительно тяжелый год, потому что он оказался юбилейным, мне исполнилось 75 лет, я получил международную премию и целый ряд почетных званий в разных странах. Была издана книга "Наука и общество", которая представляет частью, интервью и выступления в разное время, но и также шесть глав моих воспоминаний, которые я стал писать и озаглавил их "О прошлом для будущего", и решил их писать потому, что, в общем, наверное, это нужно сделать, и просто можно и не успеть это сделать. И работа над этой книгой, особенно над этими главами воспоминаний была для меня очень важна.
Теперь по поводу премии "Глобальная энергия", раз уж был задан этот вопрос. Вообще идея учреждения этой премии возникла у меня довольно давно. И исходил я при этом из того, что очень важно, если в России появится международная премия, которой будут отмечаться достижения ученых всего мира в чрезвычайно важной области. И выбрана была энергетика как область в силу целого ряда причин.
Во-первых, было совершенно очевидно, что для того чтобы выбирать тему для международной премии, и чтобы премия эта имела, вообще говоря, заметное значение, и пользовалась достаточно большим авторитетом, нужно, безусловно, чтобы она не перекрывалась с Нобелевскими премиями. Потому что Нобелевские премии при появлении бесконечного количества всех других все равно останутся самыми престижными международными премиями для научных работников. Это уже проверено более чем столетним периодом. И так, я думаю, останется на долгие и долгие годы.
Поэтому международная премия в другой области должна быть в другой области. Если говорить о престижных международных премиях, кроме Нобелевской, это, прежде всего, в области науки я имею в виду, это премия "Япония" и "Киото", утвержденные в Японии, имеющие достаточно большой размер. Мне в 2001 году была присуждена премия "Киото", и там точно также избран именно этот принцип, что меняются области, за которые вручается эта премия. Там три премии. Премия "Япония" и "Киото" премия - это высокие технологии, фундаментальные науки и философия искусства. Но при этом в фундаментальные науки не входят физика, химия, медицина и физиология. Высокие технологии меняются каждый год. А в искусство и философия не входит литература. И это сделано специально, потому что очевидно, что ежели, как говорится, называть предметом премии то, что вошло уже в Нобелевский арсенал, то это все равно будет второсортная премия.
Вторая чрезвычайно важная вещь, с моей точки зрения, заключалась в том, чтобы выдвижение и присуждение премии должно проходить, в общем, без участия широкой научной общественности, без участия при выдвижении ученых советов общественных организаций, что это должно поручаться, прежде всего, специалистам в той или иной области.
И естественно совершенно, что не должно быть никакого вмешательства власть имущих и государственных структур...
Присуждение в истекающем году премии немецкому инженеру Ридли и вашему покорному слуге, с одной стороны я был очень рад потому, что премия была присуждена единодушно и я, естественно, вышел из состава комитета и не участвовал во всех этих процедурах. С другой стороны, я испытывал известную неловкость потому, что, будучи инициатором и председателем комитета, вроде бы неловко и неудобно получать ее.
Я получил звонки от одного из членов попечительского совета -господина Ястржембского, что, вообще, хватит присуждать премию американцам и русским потому, что, как известно, первая премия была присуждена двум американским ученым и нашему российскому -академику Месяцу. Вторая двум российским и американцу.
Нужно сказать, что сразу же реакция моя была естественная совершенно, я сказал, что вообще премию присуждает комитет по рекомендации экспертной комиссии, и ваше мнение не будет никак учитываться.
Поэтому, я думаю, что премия будет жить и развиваться и дальше. Но при этом, мне кажется, очень важно, чтобы она жила и развивалась усилиями, прежде всего, научного сообщества и его конкретных представителей.
А я был благодарен научному сообществу за эту высокую оценку тех работ, которые не вошли ни в Нобелевскую, ни в премию Киото, хотя очень сильно связаны. Потому что Нобелевская премия присуждена в целом за фундаментальный вклад в информационные технологии и развитие полупроводниковых гетероструктур, которые сегодня играют очень важную роль и в чисто физических исследованиях, и практически во всех областях информационных технологий, особенно в системах связи, но и не только. А премия Киото специально отмечала наш вклад вместе с японским физиком и американским в создание лазеров непрерывного режима для телекоммуникационных целей. А премия глобальная энергия присуждена за полупроводниковые гетероструктуры для преобразования энергии, поскольку сегодня это, наверно, одно из наиболее эффективных направлений энергетики. Это и преобразование солнечной энер-гии.
