Ж. АЛФЕРОВ: 1/3 Нобелевской премии я отдал в фонд, который был создан для поддержки образования и науки.
В. ПОЗНЕР: России?
Ж. АЛФЕРОВ: Да, он сейчас называется Алферовский фонд поддержки образования и науки. Я сначала хотел просто эти деньги отдать научно-образовательному центру, который был незадолго до этого мною создан. Но мой сын Ваня сказал мне: "Нашему научнообразовательному центру нужно вообще... Твоей Нобелевской премии не хватит никоим образом. Давай лучше создадим фонд, и туда еще и другие дадут деньги, и этот фонд будет использоваться для поддержки и развития образования и науки".
В. ПОЗНЕР: Александр Яковлевич Аникиевич спрашивает:
"Моральные, нравственные принципы коммунизма и православной религии наиболее близки по духу. Моральный кодекс строителя коммунизма и божьи заповеди - почти одинаково звучат по тексту. В годы Великой Отечественной войны именно Иосиф Виссарионович Сталин принял решение об образовании на территории нашей страны единственного до сих пор завода по производству атрибутики православной церкви. Почему в настоящее время проводится политика несовместимости коммунистической идеологии и православной религии?"
Ж. АЛФЕРОВ: Это вообще вопрос не простой для меня, конечно. Я как-то, шутя, говорил, что Иисус Христос был основателем первой коммунистической партячейки в Иерусалиме. Действительно, все это так. Но есть и некоторая разница. Потому что коммунистическая идеология совпадает во многом с христианской и с православной, но вместе с тем эта идеология основана на некоей научной теории, на принципах научного социализма и научного коммунизма. Ну и дальше мы уйдем вообще в область "Наука и религия", и об этом можно очень долго говорить - наука основана на знании, религия на вере.
В. ПОЗНЕР: Хорошо. Пожалуйста, посмотрите на экран - довольно любопытный вопрос.
ЗРИТЕЛЬ: Уважаемый Жорес Иванович, я бы очень хотел знать: как Вам живется сегодня в этой стране? Что Вы чувствуете, что ощущаете? Нет ли у Вас желания уехать отсюда куда-нибудь подальше?
Ж. АЛФЕРОВ: Живется в этой стране, безусловно, сегодня очень непросто. Материально, в общем, я живу совершенно нормально, потому как и Нобелевская премия, и многие другие международные премии. Но живется, конечно, очень тяжело. Что касается уехать - я как-то, шутя, сказал, что Россия - страна оптимистов, потому что пессимисты все уехали. И я отношусь к оптимистам, потому что я считаю, что у России будущее, безусловно, есть. И нужно за это будущее бороться.
В. ПОЗНЕР: Желания уехать у вас не было, никогда?
Ж. АЛФЕРОВ: Желания уехать не было никогда, даже в очень тяжелые, вначале 1990-х, когда мне делались очень выгодные с материальной точки зрения предложения. Вообще, первое предложение работать в США я получил в 1971 году.
В. ПОЗНЕР: А что это было за предложение?
Ж. АЛФЕРОВ: Я полгода был в США, у нас было очень хорошее соглашение о научном обмене между Академией наук СССР и Национальной Академией наук США. И согласно этому соглашению я полгода был то, что называлось, visiting-professor в Иллинойском университете.
В. ПОЗНЕР: В Иллинойском?
Ж. АЛФЕРОВ: Да, в Урбане, в Урбана-Шампейне я работал вместе с моим старым другом профессором Холоньяком. Согласно этому соглашению, последний месяц я объезжал США, посещая массу различных лабораторий. В это время американская наука переживала очень, я бы сказал, тяжелый период. Потому что Никсон вдруг объявил, что фундаментальная наука сделала так много открытий, что нам нужно сейчас заниматься только их приложениями. И поэтому были резко сокращены ассигнования на фундаментальные исследования, и началась безработица в американской науке. И я как раз приехал в такой университет, южнокалифорнийский университет в Лос-Анджелесе, сделал доклад на семинаре. И после семинара декан физического факультета профессор Шпитцер позвал меня на ланч, и еще были профессора, и он сказал примерно следующее: "Вы знаете, что сейчас происходит в нашей науке? И сегодня для нас чрезвычайно важны исследования, которые Вы ведете - фундаментальные базовые исследования, которые дают массу приложений. Поймите, здесь нет никакого политического бэкграунда, но я передаю Вам предложение нашего ректора пойти к нам на работу на 3 - 5 лет. Лучше на 5. Ну, если по каким-либо причинам..." В это время средняя зарплата профессора США, полного профессора была 25 тысяч долларов, и по поручению ректора он мне предложил 50.
В. ПОЗНЕР: Ух ты!
Ж. АЛФЕРОВ: Ну, и ждет от меня ответа. Я знал, что ничего из этого не выйдет, никуда меня не выпустят и все прочее. Я сказал: "Нет, не годится".
В. ПОЗНЕР: А если б выпустили бы?
Ж. АЛФЕРОВ: Я в это время бы не поехал просто потому, что я не мог оставить лабораторию на такой долгий срок. Он сказал: "А почему?" Я говорю: "Мало". Тогда он сказал: "55", я говорю "Мало". "60" - "Мало". "Больше мне ректор не разрешал. Под свою ответственность - 65". Я говорю: "Мало". "Сколько же вы хотите?" - я говорю: "Миллион" - "Вы шутите?" Я говорю: "Конечно".
В. ПОЗНЕР: Михаил Кактусов: "Жорес Иванович, в недавно опубликованном списке самых престижных заведений мира МГУ на 155 месте. СПбГУ - на 168 месте, а других там никогда и не было. И такая оценка должна быть нам не обидна, а лестна. Могу судить по своей области (медицина): Россия отстала не на годы, не на десятилетия, а навсегда. В этом году за открытие теломеров и фермента теломеразы в очередной раз Нобелевскую премию получили американцы. Гипотезу о существовании теломеров в 1971 году выдвинул Алексей Оловников. Но за идеи премий не дают, премию дают за научные работы. Жорес Иванович, Вы - коммунист. Ответьте, пожалуйста, почему ни в СССР, ни в сегодняшней России такая научная работа была не нужна? И почему при капитализме на прогнившем Западе ведется в массовом порядке буквально сотнями?"
Ж. АЛФЕРОВ: Я бы не хотел вести сейчас политическую дискуссию. Я, безусловно, коммунист по своим убеждениям, хотя я беспартийный человек. Но я хочу сказать следующую вещь. Основная трагедия сегодня нашей науки заключается даже не в низком финансировании. Основная трагедия заключается в том, что наука, ее результаты не востребованы экономикой и обществом. А наука в советское время была, безусловно, востребована. Она, может быть, по-разному востребована, играл большую роль военно-промышленный комплекс. Но Академия наук СССР, научные организации страны вели исследования по широчайшему фронту. Если говорить про Нобелевские премии, то, между прочим, среди лауреатов нобелевской премии 10 человек - это физики.
В. ПОЗНЕР: Да.
Ж. АЛФЕРОВ: И, значит, в физической науке не так плохо обстояли дела. В том числе Виталий Лазаревич Гинзбург и я получили Нобелевские премии за исследования, которые велись задолго до этого в советские времена. Поэтому я бы не привлекал сюда, вообще говоря, не хотел бы идти в политдискуссию на эту тему. Но я хочу сказать, что для того, чтобы... Я не считаю, что мы отстали навсегда. Поэтому в близкой мне области, в современной микроэлектронике, наноэлектронике мы отставали в советское время, в некоторых вещах мы были и впереди, и даже производство начиналось раньше. В некоторых вещах мы отставали на 2 - 3 года, сегодня мы отстаем на 15 - 20 лет. За эти последние 15 лет технология развилась необычайно, а мы, вообще говоря, теряли время. И даже в этой области микроэлектроники, наноэлектроники я не считаю, что мы отстали навсегда. И не считаю, что мы отстали навсегда в физиологии и медицине. Отстали навсегда - это если у нас нет кадров способных.
