– Да везде! Люди устали жить в страхе. Они хотят от нас гарантии, они больше ничего не просят.
– А милиция будет обеспечивать безопасность на избирательных участках?
– Есть определенные опасения. У нас недавно начальника РОВД сняли. Хороший человек, район хорошо знает.
Поднялся представитель МВД:
– Мы же сказали, решим вопрос завтра-послезавтра.
– Не надо мне послезавтра! – вспылил господин Кадыров. – А потом референдум сорвете, и будут говорить, что глава администрации Кадыров не справился, давайте Кадырова уберем! Все к этому идет! Начальников РОВД трех районов—Шелковского, Надтеречного и Грозненского сельского—сняли перед референдумом. Нормально работали люди. Это стабильные районы, и я расцениваю это как провокацию. Мне пришлось выходить на президента, он пообещал решить проблему. Но здесь саботируются и указы президента!
– Мы же вам сказали, что на отстранение от должностей был приказ Грызлова, – сказал представитель МВД.
– Не было такого приказа, – крикнул, выходя из себя, господин Кадыров. – Я с Грызловым разговаривал. Это целенаправленная провокация!
– Коллеги, – примирительно сказал господин Волошин, – проблемы большие. Надо договариваться. Но за десять дней до референдума нельзя менять людей. Ведь новые работники не успеют ознакомиться с обстановкой. Они не смогут ответить за результат. Здесь важен здравый смысл, а не амбиции – кто кого передавит. Мы уже на финишной прямой. Давайте будем аккуратнее.
Глава администрации Шалинского района Шарип Алихаджиев рассказал о систематических обстрелах селения Сержень-Юрт:
– Примерно раз в десять дней снаряды бьют по одной и той же части села. У нас там уже убито два ребенка. Многие семьи уходят ночевать в Шали. А так люди настроены нормально.
Глава Урус-Мартановского района Ширвани Эсуев напомнил о постоянных угрозах со стороны шариатских судов.
Мэр Грозного Олег Житков тоже рассказал об адресных угрозах со стороны боевиков и разгромах избирательных участков в городе.
– Участки перейдут под круглосуточную охрану только с 16 марта, – сообщил мэр. – Но надо охранять не только участки, но и целые кварталы, потому что люди боятся выйти из дома. Еще проблемы: в городе не везде есть свет. Агитацию срывают со стен. Хорошо, что мы запаслись дополнительной.
– Это правильно, что есть запас, – поддержал господин Волошин. – И в России тоже срывают агитацию – снимут и еще напишут что-нибудь на стене.
– У нас радиоактивная свалка под Грозным, – вдруг вспомнил мэр. – Люди очень переживают. Надо вывозить.
– За четыре дня вывезете?
– Все дело в оплате.
Мэр Аргуна Керим Гучигов жаловаться не стал:
– У нас все нормально.
– А безопасность обеспечите? – прищурился глава Чечни.
– Как я могу ее обеспечить, если начальник РОВД у меня не вылезает из своего бункера, – вспылил мэр Гучигов. – Я сколько раз вам говорил, замените.
– Я не могу заменить, – ответил Ахмат Кадыров. – Если бы моя воля, я бы его посадил за бездействие.
– Ну, Ахмат-хаджи, судить будет суд, – миролюбиво произнес господин Волошин.
Вообще, Кадыров заметно переживал и срывался, когда речь заходила о силовых структурах. Например, когда председатель избиркома республики Абдулкерим Арсаханов сказал, что МВД и комендатура исключительно хорошо работают, он взорвался:
– Ваш доклад как на партсобрании! Ни МВД, ни комендатура не работают! Если бы работали, людей бы не похищали. Вы сгладили углы, вы теперь хорошие, вас никто не тронет, а меня взрывать будут!
– Я говорил только об охране избирательных участков, – сказал председатель избиркома.
– Так и говорите, а то гладите всех по головке!
Пререкания остановил господин Волошин.
На совещании рассказывали о том, что во время полевых работ снайперы убивают людей; что в районе Ханкалы военные часто перекрывают федеральную трассу и отрезают от Грозного часть районов; что 47 работников, инициативная группа по подготовке к референдуму, выезжающие в села, не получили пистолеты; и что 1 марта в селе Старая Сунжа военные забрали двух мужчин, а потом военные в том же селе расстреляли двух милиционеров и скрылись.
– После этого в Старой Сунже мнение у людей резко изменилось, – сказал один из глав администраций. – Я сам там живу. Я вижу, что люди уже не хотят голосовать, потому что не верят в порядок. Неужели трудно найти эту группу на четырех БТР и двух «уазиках» и наказать прилюдно?
Один за другим главы администрации стали называть фамилии похищенных в последнее время людей, судьбы которых так и не установлены. Господин Волошин пообещал довести до президента все, что услышал на совещании.
– Мы все понимаем необходимость референдума, – сказал он. – Это вопрос суперважный. Конечно, на следующий день после референдума чуда не произойдет и сады не расцветут. Но это будет большой шаг. Это позволит двигаться дальше, а в случае неудачи референдума это будет серьезный откат назад для всех нас.
А когда совещание завершилось, глава администрации президента пообещал, что после референдума начнется работа над договором о разграничении полномочий между Чечней и федеральным центром:
– Я не являюсь сторонником заключения таких договоров, однако Чеченская республика – это как раз тот случай, где договор нужен.
24.03.2003. Нападение на Серноводск
Ночь перед референдумом я провела на базе чеченского ОМОНа. Было неспокойно. Старший лейтенант Бувади Дахиев был за командира.
– Не зря я опасался за эту ночь, – нервно говорил он, меряя кабинет из угла в угол. – Хорошо, хоть днем выспался.
Оказалось, час назад пропала связь с группой ОМОНа в Серноводске. Успели только сообщить, что в селе перестрелка. Посовещавшись с командирами подразделений, Бувади решил ждать утра:
– Сейчас выдвигаться нет смысла – попадем под пули на блокпостах. Ребята у нас крепкие, в обиду себя не дадут.
И пояснил:
– Ночью движение запрещено. Этой ночью даже птиц будут бояться.
Звонит телефон.
– Да, товарищ министр! – подтянулся Бувади. – Да, моих там десять человек. Еще вэвэшники, человек 40, и райотдел. Связи пока нет. Члены избиркома мобильники отключили. С Ачхой-Мартаном связь есть, но они говорят, что в Серноводск не поедут, боятся.
Положив трубку, старлей комментирует:
– Скорее всего, прострелили высоковольтные провода. Света во всем Серноводске нет.
Через час ему удается выйти на радиолюбителя, живущего в 9 км от Серноводска, и связаться с его помощью со своими.
– Бой закончился, – выдохнул Бувади. – Убитых нет. Один «трехсотый» в райотделе.
Снова звонок: министр сообщает, что нет связи со станицей Асиновской.
