Правда, в последние годы на Западе ключевыми знаками консерватизма стали в меньшей степени вопросы государственного управления или экономической политики, а в большей — вопросы культуры, в особенности три будоражащие темы: аборты, однополые браки и исследование стволовых клеток. По этим вопросам Opus Dei «согласен с церковью». И тот социологический факт, что большинство людей привлекает в Opus Dei его традиционная католическая точка зрения, формирует мнение о единообразных «консервативных» взглядах. Кроме того, многие католики считают эту точку зрения не подлежащей обсуждению. Типичный член Opus Dei уверен, что эти вопросы имеют решающее политическое значение, в отличие от налоговой политики или уровня бюджета. На практике, во всяком случае в США и в Европе, это обычно означает, что члены Opus Dei голосуют за консерваторов. В 2004 году мог бы быть поставлен интересный эксперимент на тему «За кого голосует Opus Dei», если бы вместо Джона Керри демократы выдвинули Роберта Кейси, бывшего губернатора Пенсильвании, который жестко выступал против абортов. Это не совсем гипотетическая ситуация, поскольку американский священник Opus Dei отец Джон Вок, преподающий в Университете Святого Креста в Риме, когда еще был мирянином, работал у Кейси спичрайтером.
Без сомнения, консервативные инстинкты, управляемые особым отношением католиков к сфере культуры, свойственны не только Opus Dei. На выборах 2004 года Буш набрал 52 процента голосов католиков против 47 процентов Керри, а среди католиков, посещающих мессу по меньшей мере раз в неделю, соотношение составляло 56 и 43 процента. Многие из католиков не поддерживали политику Буша по охране окружающей среды, или по отношению к ООН, или даже по поводу Ирака, но считали себя обязанными голосовать за кандидата республиканцев, поскольку демократы предлагали неприемлемые подходы к проблемам культуры. Возможно, в этом смысле Opus Dei — особенно концентрированное проявление общей тенденции западной политики, которая заключается в том, что значительная часть убежденно верующих избирателей склоняется вправо. Если бы вышеозначенные проблемы каким-то образом были убраны из повестки дня, плюрализм мог бы усилиться как среди католиков, так и среди членов Opus Dei.
Проблема имиджа Opus Dei: пример Перу
Большинство членов Opus Dei, которым удалось в жизни добиться определенного положения, в глазах людей ассоциируются с правыми, и впечатление от этих публичных фигур переносится на собственно Opus Dei. Возможно, нигде в мире этот процесс так не очевиден, как в Перу, где для большинства перуанцев слова «Opus Dei» совпадают с личностью кардинала Лимы Хуана Луиса Сиприани.
Для критиков Сиприани олицетворяет собой авторитарную модель лидера и правого политика. В 2003 году перуанская Комиссия по правде и примирению, которая занималась расследованием случаев насилия в стране за период 1980–2000 годов, пришла к следующему заключению: «Сиприани никогда не возражает против нарушений прав человека, которые совершаются силами правопорядка, а, наоборот, постоянно и резко утверждает, что «нельзя сказать, что в Перу не уважаются права человека». Сиприани полностью отверг эту критику. В июле 2004 года, давая интервью для этой книги, Сиприани говорил о неправительственных правозащитных группах, таких как Международная амнистия и Human Right Watch: «Они не выступают за права человека, они дошли до того, что заигрывают с терроризмом». Он даже обвинил эти группы в том, что они «говорят о правах человека, как будто это cojudes», имея в виду, грубо говоря, «дерьмо собачье».
Сиприани начинал как помощник епископа в Аякучо, одном из беднейших районов Перу, места, где зародилась коммунистическая партия Сияющий путь. «У меня были очень хорошие отношения с группами самообороны — rondos. Для меня это и есть права человека. У них есть право жить на своей земле, защищать свои семьи, детей, скот, имущество. Это не военные, это они, сами крестьяне, разрушили Сияющий путь, не армия… Я не поддерживаю идеологию прав человека, я уважаю права человека, которые начинаются с осознания того, что мы дети Божии. Мне наплевать на все эти неправительственные организации, которые приезжают сюда для игр с террористами», — сказал он.
Сиприани признал, что самые ярые его критики не подвергали себя такому риску, как пришлось ему, когда он был в самом центре насильственных действий.
«Никто не хотел избираться в мэры, не было кандидатов, потому что их могли убить. Никто не хотел быть губернатором, потому что его могли убить. Никто не мог сказать ни слова против Сияющего пути, потому что за это убивали. Мой голос был единственным, пытающимся остановить насилие, но я не шел путем НПО. Для них это было страшным грехом. Я не устраивал игр по поводу нищеты и прав человека. Я шел непосредственно туда, где возникали проблемы. Я шел в войска и спрашивал: «Что здесь случилось, почему люди об этом говорят?» Идеологический подход может пригодиться для блестящей речи, но я никогда не видел представителей Комиссии по правде в Аякучо. Ни разу за все эти годы. Зато теперь они — мировые гуру».
Сиприани — союзник и сторонник бывшего президента Перу Альберто Фухимори, который провел жесткую антитеррористическую кампанию, уничтожившую Сияющий путь. Но коррумпированная и антидемократическая политика администрации Фухимори привела к падению его правительства. Сиприани не дистанцируется от происшедшего. «Я думаю, что искусителем был Монтесинос, а не Фухимори, — сказал он, имея в виду бывшего главу спецслужб правительства, которого ненавидела вся страна. — Я не отказываюсь от дружбы с Фухимори. Говорят, что это вредит моему имиджу. Мне все равно, меня волнует только правда».
Сиприани также крайне против «теологии освобождения» — латиноамериканского движения, которое призывает официальную католическую церковь заняться решением социальных проблем. Он прямо об этом говорит: «Это идеология, а не теология. Они создали целую систему пастырского подхода, и она характерна не только для Перу. Десакрализация, привнесение на первое место социальной деятельности, критика Магистериума церкви, вовлечение священников в политику… это все то, что теология освобождения дала Перу и Латинской Америке, а «индейская теология» — Мексике и «африканская теология» — Африке. Это такая система параллельного Магистериума. В плане доктрины они терпят крах, их ошибки очень заметны. Но подлинные свершения церкви, пастырское служение по-прежнему происходят, и изменить это очень трудно».
Во время нашего интервью Сиприани рассказал, что он был объектом незаконной кампании, тайно подготовленной некоторыми силами внутри католической церкви, в том числе несколькими перуанскими епископами. В 2001 году тогдашний министр юстиции Перу Фернандо Оливера тайно передал в Ватикан три письма, одно из которых было якобы написано Сиприани, другие — папским нунцием. Мнимое письмо Сиприани было адресовано Монтесиносу, и в нем он будто бы просил об «уничтожении и сожжении» секретных видеопленок, которые ему показывал Монтесинос. Письма оказались фальшивками, состряпанными на отсканированных копиях бланков, украденных из офисов Конференции епископов Перу.
13 сентября 2004 года прокурор по антикоррупционным делам Перу обвинил епископа Луиса Бамбарена, иезуита и бывшего президента перуанской Конференции епископов, в сообщничестве с Оливерой во время скандала с письмами. Выступая по радио, Барбарен назвал эти обвинения «абсолютно ложными». Тем временем состоялся судебный процесс против другого перуанского епископа Хорхе Карриона, который также подозревался в участии в деле с письмами. Несмотря на все правовые споры, согласно последнему опросу, рейтинг Сиприани составляет 52 процента, что гораздо больше, чем у президента Перу.
