Иногда Антон заезжал, чтобы забрать Джейн из отеля, и заставал дверь ее номера открытой нараспашку, а носильщики, разносчики, портье и мужчины-постояльцы вертелись возле открытой двери, поспешно удаляясь по своим делам, когда Антон появлялся в коридоре. Когда Антон входил, Джейн приветствовала его в довольно разобранном состоянии, одежда ее была смята. Он не знал, что конкретно делала с собой Джейн, но все проходившие мимо мужчины, без сомнения, были заинтригованы.
Антон вспоминает один особенно скандальный случай, когда он остановил машину на забитой бензоколонке и пошел в туалет. Когда он вернулся, то обнаружил Джейн сидящей на ограждении, попивающей свой «7-Up», с ногами, расставленными так широко, что можно было видеть все, что находится у нее под мини-юбкой. Работа на колонке полностью застопорилась, потому что все таращились на Джейн. Радостно улыбаясь Антону, она громко призналась: «На мне нет трусов». Антон довел Джейн до машины и поспешил прочь от разинувших рты служителей колонки, которые оставили свои рабочие места и несколько кварталов преследовали Антона и Джейн, пока те не скрылись из виду.
«Джейн имела врожденное понимание того, как работает похоть», — говорит ЛаВей. В «Мстителе Дьявола» он описал Джейн как «похотливую сладострастную мегеру, которая испытывала моменты наивысшего счастья, когда каталась на полу, исполненная мазохистской, оргиастической энергии». Он добавляет: «Джейн любила, когда ее унижали, любила быть опущенной. Для нее не было ничего запретного в постели, и она купалась в своей похоти. Не знаю уж, какой она была с другими мужчинами, но мне она всегда совершенно четко давала понять, что и как она хочет. И всегда добивалась того, чего хотела. Она жаждала жесткого хозяина, который мог бы доминировать над ней, — отцовской фигуры.
Большинство людей вынуждены сами придумывать себе сложности в жизни или делать так, чтобы их создавали для них другие, дабы удовлетворить свои мазохистские стремления. Джейн была реализовавшей себя мазохисткой, ей не нужны были эмоциональные встряски. Она предпочитала получать их в физической, сексуальной форме. Поэтому бесконечные преследования Броди ее угнетали: ей нужны были физические мучения, а не эмоциональные.
Я говорю, что она была реализовавшей себя мазохисткой, потому что она подгоняла меня словами, чтобы я понял и точно знал, что она хочет, чтобы я с ней сделал: например, кинул бы ее на землю, тянул бы за волосы. Все это проговаривалось словесно, но это было элементом игры — мы оба прекрасно понимали, чего она действительно хочет. Ее поведение сильно отличалось от того, когда те, кто действительно хотят, чтобы их ударили, не признают этого, — они будут манипулировать вами всеми возможными способами, чтобы заставить вас уничтожить их, но никогда не признают этого, они даже и себе не признаются в том, чего они хотят и почему они могут этого хотеть. Это вершина лицемерия. Именно таким был Броди. Такие люди всегда получают то, чего заслуживают, но, вероятно, не то, чего хотят.
Джейн ненавидела эмоциональное уныние и манипуляции, но вследствие того, что все так восхищались ею, ей нужно было ритуализированное унижение. На публике она желала, чтобы люди любили ее, хотела, чтобы все были счастливы, гармоничны, жаждала сводить людей вместе, — она не желала хаоса и дисгармонии. Но в личной жизни Джейн требовались подчинение и унижение. Она знала, что ей для удовлетворения своего «я» нужны восхищение публики, мужчины, которые увивались бы за ней. Но чем больше поклонения Джейн получала, тем больше ей требовалось противоядие. Она обладала поразительной проницательностью, умея настолько понять себя, чтобы осознать свои потребности настолько ясно. Большинство людей не имеют мужества так реалистично взглянуть на самих себя. Поэтому, как я думаю, ей и нравилось быть со мной. Я не боялся дать ей то, что она хотела».
Диана, жена Антона, делала все возможное, чтобы принять восхищение, которое испытывала Джейн к ее мужу, точно так же, как она принимала другие грани роли, которую играл ЛаВей. «Диана понимала настолько, насколько человек вообще может это понять. Я — Верховный Священник Церкви Сатаны, а не проповедник из воскресной школы. Часто именно Диана подходила к телефону, когда звонила Джейн. Будучи моей женой, она была осмотрительной и тактичной, — она осознавала все то, что было потенциально хорошо для Церкви. Однако я не думаю, что Джейн любила Диану. Когда они находились вместе, Джейн всегда садилась спиной к Диане. Диана, казалось, не имела ничего против, — ей было скорее забавно, чем обидно. Тот факт, что Джейн была кинозвездой, ничуть не волновал Диану. Она знала, чем была Джейн. Ей приходилось иметь дело с большим количеством разных людей. Тот энтузиазм, который Джейн испытывала в отношении меня, был одним из сопутствующих моментов того обстоятельства, что Диана была замужем за знаменитостью.
Джейн была всегда готова въехать в наш дом, если бы у нее было хотя бы пол-шанса. У нее всегда было огромное количество личных вещей в нашем доме. В ванной комнате была ее косметика, одежда разбросана по всему дому, наполовину в чемоданах, наполовину вне их, туфли раскиданы под кроватями… Когда она снимала вещи, она просто давала им упасть, кидала в кучи. А Диана ничего за ней не подбирала. Вещи оставались там, где были брошены, Джейн было наплевать. В этом отношении она была очень похожа на Мэрилин».
Чтобы восславить прирожденные способности Джейн как сатанистки, ЛаВей сделал ее Жрицей Церкви Сатаны и подарил ей сертификат, подтверждающий ее статус, который она с гордостью повесила у себя на стену, презрев протесты Сэма Броди. Не обращая внимания на постоянное сопротивление Броди, Джейн начала серьезно изучать ведьмовство и черную магию. Она стала регулярно приезжать к ЛаВею, чтобы поведать ему о своих успехах, поделиться каким-нибудь новым открытием, подтвердить свою любовь к нему и попросить о каком-нибудь заклинании счастья.
«Разница в подходах Мэрилин и Джейн к интеллектуальным исканиями заключается в том, что Мэрилин таскала с собой большие тяжелые книги и тусовалась с умными людьми, чтобы получать от них интеллектуальную подпитку, тогда как Джейн действительно имела потребность в знании. Джейн очень гордилась тем фактом, что если ей что-то нравилось, она тут же это запоминала. Все то время, пока «Сатанинская Библия» находилась в форме рукописи, Джейн постоянно листала страницы и добилась того, что выучила многие из них наизусть».
Частью отношений ЛаВея с обеими этими женщинами было то, что они обменивались книгами. «Мэрилин дала мне экземпляр книги Стендаля «О любви», и у меня до сих пор хранится экземпляр книги Уолтера Бентона «Это моя возлюбленная», которую мы купили вместе на Сансет-бульваре. Именно Мэрилин привлекла мое внимание к этой книге. Она хотела, чтобы я прочел ее и написал в ней что-нибудь для нее. Я даже написал в книге ее имя, но вышло так, что книга осталась у меня. Она очень много значила для меня в течение особенно темного периода моей жизни, когда я оставил Лос-Анджелес. Джейн постоянно настаивала, чтобы я прочел «Историю О» и «Я, Ян Крамер». Она дала мне истрепанные копии обеих этих книг. Это очень женский подход — желать делиться книгами с людьми, которых они очень любят».
Читая что-то однажды вечером, Джейн столкнулась с термином «инкуб». Это слово используется для описания мужского демона, который приходит к женщинам во сне и соединяется с ними в страстном соитии. Магов всегда обвиняли в том, что они насылали подобных демонов в своем собственном образе, чтобы обольстить невинных женщин. Броди, вечно подозрительный, запретил Джейн ехать в Сан-Франциско на встречу с Ла-Веем. Когда Джейн прочла об инкубе, она возбудилась от мысли, что ЛаВей может послать к ней свой образ ночью, чтобы любить ее.
