ЛаВей пренебрежительно относится к клавишной музыке, которую сочиняют и исполняют сегодня. «Это похоже на новую одежду императора — без сомнения, они могут сесть и извлечь дикие звуки из своих синтезаторов и называть их музыкой, кто бы сомневался! Но попросите их подтянуть табурет и сыграть «Девчонка в Калико» или «Искушение», или даже простую драматическую версию «Звездно-полосатого флага»,
[54] и они не смогут. Они слишком претенциозны. Они не могут просто играть песни».
По мнению ЛаВея, рок-музыка тоже не лучше. Он считает, что современный рок — часть современной тенденции по избавлению страны от чувств и эмоций. У ЛаВея, правда, есть пара добрых слов по поводу версии песни «Мой путь» в исполнении Сида Вишеса. «Она была настолько высока, что действительно звучала вдохновенно. Эта песня настолько хороша, что ее можно слушать снова и снова». Что же касается связей между рок-музыкой и сатанизмом в виде Black Metal — если музыку, которую играет и любит Антон ЛаВей, взять за основу, то между ними нет ничего общего. Как указано в «Сатанинской Библии», сатанинские принципы предполагают увеличение физической чувственности, а не оглушение чувств, которое вызывает громкая музыка. ЛаВей говорит по поводу мифа о влиянии сатанизма на рок-музыку: «Им был нужен антагонист. Что бы они без нас делали? В сущности, сатанинская символика является единственной вещью, которая оставляла рок-музыку в живых в течение последних нескольких лет. Начиная с возникновения MTV, группы полностью зависят только от визуальных эффектов. Что еще они могут продавать? Уж конечно, они не могут опираться на какие-то музыкальные заслуги. Сейчас дети покупают записи, как значки принадлежности какому-то обществу. Они сами говорят, что не слушают слова, им просто нравится то, что несет им изображение, а сатанинский визуальный ряд весьма драматичен. Плюс к этому у них есть чувство бунтарства, в котором нуждается большинство детей. Музыкальной промышленности больше нечего продавать, поэтому они потянулись к самой мощной иконе, которую могли найти, — к сатанизму. Дэвид Ли Рот даже включил маленькую шутку в заглавие сборника своих хитов 1987 года, использовав последние слова из «Сатанинской Библии»: «Роза янки». Но все эти группы, за исключением одной — «Кинг Даймонд», которая имеет мужество открыто поддерживать сатанизм и не делает секрета из этой верности, во всеуслышание отвергают обвинения в том, что защищают истинное поклонение Дьяволу, — все это якобы «понарошку». Это старая история: использовать имя Дьявола, чтобы заработать миллионы, но не хотеть при этом играть в игру Дьявола».
Молодые люди ныне знают о существовании сатанинских символов всю свою сознательную жизнь. Они называют себя сатанистами, потому что это круто, это по-бунтарски, и все их друзья делают то же самое. Они показывают «рога» как знак победы, как приветствие, как знак мира в 60-е годы. ЛаВей писал в «Сатанинской Библии»: «Знак «рога» ныне появится перед многими, не перед малым количеством людей», но он и понятия не имел, насколько пророческими окажутся эти слова. Но на каждого молодого человека, которого вы видите, показывающего «рога» на рок-концерте и при этом не ведающего о том, что за этим стоит сатанинская идея, приходится другой, который придерживается истинных сатанинских принципов приватно, между лекциями в Гарварде или перед большим собранием в офисе.
Сатанинская музыка — это не рок-н-ролл стиля хэви-метал. Настоящее сатанинское влияние можно увидеть в возрождении лирической пробуждающей музыки, которую ЛаВей играл всю свою жизнь. «Музыкальная индустрия прошла настолько далеко, насколько это вообще возможно в одном направлении, — все, что она делает — это создает атмосферу отрицательной реакции, то есть в данном случае — возврата к лирической музыке. Когда люди почувствуют вкус пробуждающей музыки, они будут пить ее так, как измученный жаждой человек глотает воду. Это приносит огромное удовлетворение по сравнению с тем шумом, который был обрушен на нас за последние тридцать лет.
Возрождение уже началось. Все это нуждается в названии. Вы не сможете продать что-то, у чего нет эффектной этикетки. Найдется какой-нибудь умник и даст этому имя, и тогда магазины по продаже дисков смогут организовать новую секцию для пластинок. Музыка, которую я защищаю, — это не биг-бэнд, не джаз, не соул, не свинг. Это простые аранжировки популярных песен, которые, вероятно, пережили короткий период популярности на радио, когда они только были выпущены, но затем были забыты, потому что они, возможно, не продавались за миллионы или не сопровождали «правильные» фильмы, хотя они могли и использоваться как закадровая музыка. Но их уже записывают такие певцы, как Линда Ронштадт и Пиа Задора, мы слышим уже целый ряд песен от Руди Валли, Бадди Кларка, Эла Джолсона и Нат Кинг Коула, которые делаются все более популярными. Это неизбежно».
Конечно, когда все заиграют «новую» музыку, один аспект волшебства исчезнет: исключительность. Когда эта музыка будет играться повсеместно, сила ее уникальности уменьшится. «Все в порядке, — отвечает ЛаВей. — Эмоциональная сила самой музыки никогда не уйдет, если исполнять ее правильно. Все сделают это великое открытие и попытаются продать опять в новой упаковке. Это всегда так происходит. Но мир станет гораздо более приятным для жизни местом».
Глава 12. Ад на бобинах
Ни один оккультист никогда не имел такого прямого влияния на стереотипный кинематографический образ сатанизма, как Антон Шандор ЛаВей. Ритуал и эзотерический символизм являются центральными элементами в церкви ЛаВея; фильмы, к которым он приложил руку, содержат детальное описание сатанинских ритуалов и наполнены традиционными оккультными символами. Особое внимание, придаваемое ритуалу в Церкви Сатаны, «нацелено на фокусирование змоциональной силы внутри каждого индивидуума». Подобным образом орнаментальный ритуапизм, который является центральным в фильмах ЛаВея, может, со всей обоснованностью, быть расценен как механизм, направленный на то, чтобы вовлечь в сопереживание и сфокусировать эмоциональный опыт кинематографической аудитории.
Социолог Клинтон Р. Сандерс, процитированный Бертоном Вулфом во вступлении к «Сатанинской Библии»
ЛаВей говорит, что обязан конфискованным «Schauerfilmen», которые он видел в Европе в 1945 году, тем, что он отправил его в путешествие за настоящим Черным орденом сатанистов, существовавшим не в головах каких-то средневековых охотников за ведьмами, но в Германии между двумя мировыми войнами. Ритуалы, которые ЛаВей в конце концов разработал в Церкви Сатаны, использовали неожиданные ракурсы, конфликтующие звуковые частоты и будоражащие планы, которые были использованы в тех кинематографических ритуалах. Из тех же самых источников историки кино проследили также следы film noir, поэтому неудивительно, что американский кинематографический жанр noir несет в себе лавеевский элемент.
Грубо очерчивающийся временным промежутком от 1940 года до начала 50-х годов XX века, «фильм нуар» лучше всего характеризуется лентами, подобными оригинальному «Лицу со шрамом», «М», «Алой улицей», «Тем больнее им будет падать», «Асфальтовые джунгли» и другими, в которых взаправдашние бандиты-антигерои бредут по мокрым от дождя улицам навстречу предательским обстоятельствам. Чарльз Хайхэм и Джоэл Гринберг создали исполненную дурных предчувствий интригу film noir в своей книге 1968 года «Голливуде сороковые годы»:
