Хотя стоило признать, что сейчас он купался в луже, которая поднималась уже по щиколотки. К тому же дождь становился все горячее, обещая превратиться в кипяток. Проректор бросил взгляд на лису, которая проворно убегала, сверкая пятками, и зарычал ей вдогонку:
— Придется ответить за причиненный ущерб, Келейр Броган!
В ответ крупные градины забарабанили по крыше замка, хрустальными бусинами рассыпаясь по каменным дорожкам двора. Мокрый и злой, избитый кусками небесного льда, проректор начертал пальцами в воздухе заклинание, усмиряя непогоду. Он продолжал ворчать, поглядывая на небо и вздыхая:
— Этот вечер мог быть прекрасным!
— Он и так прекрасен, — ухмыльнулся Хью, неизвестно откуда появляясь во дворе.
Эверет тряхнул мокрой головой и принялся выкручивать край рубахи.
— Жаль, куска мыла не захватил. Знал бы, что сегодня у нас душ во дворе…
— Хватит, — поджал губы Аристакес, — с меня довольно!
— Ты что-то напряжен, Арис, — сокрушенно вздохнул Эверет, — уверен, тебе просто необходимо взбодриться.
— Ты не посмеешь… — прошипел Вардван.
В следующее мгновение двор озарила вспышка молнии, следом прогремел хриплый смех, и раздалась забористая брань проректора. Штаны Аристакеса пришли в негодность, подпаленные в самом обидном месте. Маг кинул ответное заклинание, пытаясь обратить в лед воду на одежде своего товарища. Хью вздрогнул от неожиданного холода и резко раскинул руки, вынуждая осколки мерзлой воды разлететься в стороны. Правда, рубаха лохмотьями повисла на нем, будто ее жевали голодные харваны.
Предвкушая интересное зрелище, во двор стали подтягиваться ученики, может быть, даже делая ставки на победителя. Магия продолжала искрить в воздухе до тех пор, пока яростный рык не сотряс стены замка. Все головы повернулись в сторону окон академии, и воспитанников Арфена как ветром сдуло. Ректор задумчиво подпер подбородок кулаком, наблюдая за ними. Даже отсюда, со двора Вардван разглядел, как сверкнули золотые глаза Саргона, и едва приметная улыбка тронула губы мужчины.
— Надену кольца на обоих, перед этим подпишу их и скреплю одной цепью… — мечтательно произнес Элазар.
Келейр отбежала достаточно далеко. По крайней мере, ей хотелось, чтобы так было. Она запыхалась и хотела прислониться спиной к стене, но наткнулась на непонятную преграду. Не успела лиса отпрянуть, как руки мужа обняли ее, прижимая к груди. От Рейна исходил жар, а сердце билось так часто. Он совсем недавно закончил тренировку и снова был измотан.
— От кого ты бежишь, мелкий? — Броган опустил подбородок на ее плечо, пытаясь перевести дыхание.
— Я просто прогуливаюсь перед сном, — пробормотала Келейр и склонила голову набок, прижимаясь к щеке мужа. — Это, знаешь ли, полезно.
— Не переутомляйся, — нахмурился дракон, — ты должна беречь себя и сына.
— Что же ты, муж мой, — возмутилась лиса, — не бережешься? Сколько будешь изводить себя?
Девушка повернулась лицом к Брогану и горестно посмотрела на него. Растрепанный, взмокший, он словно выдержал не один бой. Келейр ласково провела ладонью по колючей щеке дракона, стирая гарь. Рейн усмехнулся, не желая тревожить жену. Пусть руки до сих пор дрожали после тренировки, но сегодня он сломал лук лишь один раз. Рейн поправил ремень, удерживающий оружие. Кстати, стоило бы вернуть его в оружейку, пока Думон не разворчался.
— Рейн Броган не изнеженная девица, — хмыкнул дракон.
Келейр сердито сощурилась и приподняла подбородок, желая смотреть мужу прямо в глаза.
— Ты же не намекал на меня, верно?
Ухмылка Рейна стала шире. Она уж было собралась сказать что-нибудь едкое, но слезы брызнули из глаз и покатились по щекам, оставляя мокрые дорожки. Лиса шмыгнула носом и горько всхлипнула. Что за дела? Откуда все это? Броган разволновался не на шутку, побледнел и поторопился успокоить девушку. Его ладони гладили ее плечи и голову, он приговаривал что-то глупое и душевное, но лиса продолжала реветь в три ручья, доводя дракона до паники.
— Боги! Тебе больно? Плохо? Где болит? — Он стал ощупывать Келейр, пытаясь понять, что за беда с нею приключилась.
— Ох, стой! — На смену слезам пришел истерический смех, и она никак не могла успокоиться, хохоча на весь двор от щекотки. — Прекрати-и-и!
— Вот же… — проворчал Рейн и прижал девушку к себе, вынуждая уткнуться лицом в грудь.
Лиса продолжала вздрагивать от очередного приступа смеха, а его рубаха мокла от недавних слез. И что за дела творились с его женой? Так и полагается у всех женщин, которые ожидают дитя? Или ей требовалась срочная помощь? Броган зарычал, не имея возможности найти правильное решение.
— Тебя должен осмотреть Бродик!
— Зачем это? — притихла Келейр и отстранилась от дракона.
— То, что с тобой происходит, это странно.
— Я в полном порядке, — деловито заявила лиса и принялась расхаживать вокруг Рейна.
Для пущего эффекта она заложила руки за спину и походила при этом на мелкого самонадеянного генерала.
— Ты должна слушаться мужа, — заявил Броган и упер кулаки в бока, сверля девушку синим взглядом.
— Жена должна служить мужу поддержкой и добродетельно указывать, когда он не прав и заблуждается.
— Да где это видано! — возмутился дракон.
— Матушка Муль всегда говорила, что счастлив тот муж, у кого жена умна и прозорлива. — Лиса поджала губы, с видом знатока кивая своей белой головой.
— Да кто это такая, чтобы глупости подобные говорить?
— Матушка на кухне у нас работала, — сказала лиса, — ее мудрости и сам мастер Друт позавидовал бы.
Броган стиснул зубы, но сдержался. Он ни в коем случае не должен вестись на эту провокацию. Нет, он мудр, он силен духом, он просто смолчит…
— Что же мне посоветует моя мудрая жена, хотел бы я знать? — Рейн заставил себя говорить невозмутимо и даже сделал вид, что ужасно заинтересован.
Хотя и в самом деле мучило любопытство. Кажется, беременность сказывалась на бедняжке самым престранным образом, и он просто обязан был поддержать ее.
— Больше верить в себя. — Келейр подошла к Рейну вплотную и обняла за шею, вынуждая склониться к ней. — И каждый раз, когда сомневаешься, помнить…
— О чем же? — спросил Броган с легкой улыбкой.
— О том, как бесконечно я люблю тебя.
ГЛАВА 22
— Что ты мне скажешь?
Тихий голос раздался за спиной человека, который замер с поднятыми руками, так и не решаясь скинуть свой капюшон. Губы его презрительно изогнулись.
— Я ненавижу тебя. Ты желаешь, чтобы я повторял это снова и снова? Я готов твердить до конца дней своих. А лучше — твоих.
