3. А что там по другую сторону 38-й параллели?
Конечно, северокорейцам любопытно, что происходит «по ту сторону» 38-й параллели, то есть в Южной Корее. Впрочем, и здесь существует ряд «но». Официально считается, что разделение нации — это трагедия, а потому необходимо как можно скорее объединиться. Причем это утверждение верно и для Северной, и для Южной Кореи. Однако реалии таковы, что единое государство почему-то создать никак не получается. Но об этом мы подробнее расскажем в самом конце книги, а в этом разделе я расскажу о том, как северяне воспринимают южан.
Если говорить о бытовом уровне, то северокорейцы крайне нечетко представляют себе, что же на самом деле происходит южнее 38-й параллели. Отметим, что и у южан (если говорить обобщенно) в целом весьма «своеобразное» представление о ситуации в КНДР. На Севере вся поступающая информация жестко фильтруется местными властями, и конечно же столь мощная пропаганда оказывает влияние на умы людей, даже если они понимают, что дела на Юге, возможно, обстоят несколько иначе. В целом СМИ КНДР дают неприглядную картину жизни южнокорейцев. Если газеты все же решатся рассказать о Южной Корее, то это будут, скорее всего, статьи о каких-то демонстрациях протеста против политики правительства, о противодействии оппозиции планам официального Сеула, которые не по нраву Пхеньяну, о происшествиях, связанных с американскими военнослужащими, и недовольстве местных жителей по этому поводу и т. п. В общем, вам поведают исключительно о проблемах Юга. Впрочем, могут рассказать и об инициативах общественных организаций, предлагающих все же наладить контакты с Севером. Заодно подчеркнут, что правительство Юга инициативы эти не одобряет (по крайней мере, такие статьи часто появлялись в прессе КНДР при правлении президентов Ли Мен Бака и Пак Кын Хё).
С другой стороны, все же кое-какая несанкционированная властями информация о Юге доходит до рядовых северян. Некоторые из граждан КНДР отваживаются слушать южнокорейские новостные программы, которые намного более содержательны и интересны, чем аналогичные передачи радио и телевидения Севера. В итоге, несмотря на всю официальную пропаганду, жители КНДР делают соответствующие выводы, а представителям властей приходится как-то реагировать на витающие в воздухе вопросы, чтобы объяснить те или иные несоответствия между одобренными партией установками и реально существующими фактами. Так, теперь уже и власти КНДР вынуждены признать, что Южная Корея в экономическом плане живет лучше северян. Правда, это объясняется нахождением Юга в лагере «капиталистов-империалистов», а потому Юг не сталкивается с санкциями, наложенными на Север. Пхеньян же вынужден противостоять «всему мировому злу», а потому претерпевает всевозможные лишения. Но дело в том, что северяне не представляют, насколько серьезен разрыв. Для многих перебежчиков шоком являются первые дни пребывания в Южной Корее, когда увиденное буквально повергает их в состояние шока.
Несмотря на многочисленные запреты, нарушение которых зачастую очень сурово карается, в КНДР все же проникают южнокорейские фильмы, сериалы, которые многие северяне с большим интересом смотрят. Они тоже заставляют простых людей задуматься о том, как и чем живет Юг. Кстати, по словам часто ездящих на Север китайских бизнесменов, увиденное в южнокорейских сериалах часто становится основной для появления новой моды, новых веяний — речь идет, допустим, о прическах, одежде, макияже и проч. Насколько это, конечно, возможно с учетом северокорейских условий и реалий жизни.
В Северной Корее большой популярностью пользуются южнокорейские товары — бытовая техника, электроника, косметика и проч. Северяне считают (и во многом обоснованно), что продукция с Юга хотя и дороже, но лучше и качественнее китайской. Правда, внимательно следят за товарооборотом и всячески препятствуют проникновению южнокорейских товаров в КНДР. Это во многом касается и электроники.
Насколько можно судить, северяне не очень хорошо представляют себе подробности бытовой жизни южнокорейцев. Они, конечно, испытывают любопытство, и если ты начнешь рассказывать о жизни Юга, то тебя непременно внимательно выслушают. Однако на фотографии Южной Кореи смотреть отказываются. Возможно, это нежелание связано с какими-то запретами. А вот различные, характерные только для южнокорейского диалекта словечки северокорейцы употребляют с удовольствием. Кстати, хорошо северяне отзываются о южнокорейских президентах Ким Дэ Чжуне и Но Му Хене, которые пытались активно сотрудничать с Севером. А вот сменившие их на посту лидеров Юга Ли Мен Бак и Пак Кын Хё вызывают, если говорить очень дипломатично, крайне негативную реакцию, сопровождающуюся подчас обсценной лексикой.
Пожалуй, китайцы — это единственные иностранцы, о жизни которых северокорейцы имеют более-менее полное представление. Именно с Китаем они в основном торгуют, именно из Китая приезжает большинство туристов. Да и ближайшая, а для подавляющего большинства и единственно возможная заграница — это Китай. А Южная Корея — это какой-то далекий, полуфантастический образ. В голову каждого северокорейца с детства вкладывается лозунг «Нация должна объединиться», но вот о жизни своих братьев, с которыми необходимо воссоединиться, северяне знают очень мало. Впрочем, это же справедливо во многом и для южнокорейцев. У обычного южанина в голове точно такой же набор клише и штампов.
Напряженные межкорейские отношения да и законы обеих Корей приводят к тому, что, даже встретившись друг с другом за границей, северянин и южанин постараются избежать общения. Более того, южнокорейские законы запрещают несанкционированные официальным Сеулом контакты с представителями КНДР. Северяне же, которые и так не очень охочи до болтовни с иностранцами, тоже не горят желанием беседовать с братьями по крови. Вот и выходит, что на словах обязательно надо объединяться, а на деле люди шарахаются друг от друга и не имеют ни малейшего представления о том, как живут соседи. По свидетельствам некоторых иностранцев, студенты с Севера и Юга, приехавшие на учебу в третью страну (как правило, это Китай), стараются держаться как можно дальше друг от друга. По словам одного китайского ученого, который одно время преподавал в смешанной группе, все общение северян и южан сводилось к идеологическим спорам и перебранкам.
Такой же стиль общения во многом характерен и для дипломатов двух Корей, оказавшихся на одном протокольном мероприятии. Они сделают все возможное, чтобы «не заметить» и не дай бог не заговорить с представителем другой Кореи. Так, российские дипломаты потратили не один час своего времени на то, чтобы уговорить строптивых коллег хотя бы сфотографироваться друг с другом для официальной хроники.
Однако иногда общение представителей Севера и Юга санкционируется свыше. Например, во время реализации совместных проектов. Вот тогда дело доходит и до братаний, совместных песен про объединение и битву с японскими оккупантами. Особенно сближение стимулирует совместное распитие спиртного, до которого корейцы — что северные, что южные — большие охотники. Нечто подобное происходило в те времена, когда отношения между Сеулом и Пхеньяном были менее напряженными, а Юг подумывал о вхождении в российско-северокорейский логистический проект «Хасан — Раджин». Как с юмором констатировал представитель российской стороны, неоднократно работавший в международных группах: «Как наступает вечер, так начинает бурлить единая корейская кровь, идут совместные песни, тосты за объединение, клятвы в дружбе». Но сейчас ситуация такова, что любые контакты попросту невозможны — наступило очередное обострение межкорейских отношений. Юг и Север отказались от любого сотрудничества друг с другом. В результате у корейцев шансов встретиться и пообщаться друг с другом стало еще меньше, а потому знают они друг о друге очень немного, а та информация, которая имеется, часто подвержена влиянию идеологических штампов, которыми пичкают свое население пропаганда что Северной, что Южной Кореи.
