Как мне удалось узнать в результате походов по таким ресторанам и разговоров с людьми, девушки-официантки, а также остальной персонал (повара, менеджеры), как правило, живут все вместе — либо при ресторане, либо в близлежащем общежитии. Выходить в город можно только по два-три человека.
Обязательно назначается старшая по залу официантка, за молоденькими официантками приглядывает и старший менеджер. Последний с большой долей вероятности отвечает за работу ресторана в целом, за весь персонал и даже за поведение сотрудников вне работы.
Главная задача подобных ресторанов — зарабатывание денег. По оценкам Сеула, все сто тридцать ресторанов до введения санкций зарабатывали около десяти миллионов долларов в год, что не так уже и много. Рестораны обычно являются внешними точками, помогающими самым разным государственным структурам — министерствам, ведомствам, а также отдельным предприятиям и организациям — получать валюту. В этом плане в Северной Корее нет монополии на внешнеэкономическую деятельность. Зачастую, правда, бывает непросто докопаться до того, кто является реальным учредителем ресторана. Иногда такие рестораны принадлежат исключительно северокорейцам, иногда одним из хозяев может быть китаец, имеющий право диктовать свои условия во всем, что касается работы заведения и труда персонала.
Южнокорейские СМИ часто пишут о том, что работники северокорейских ресторанов не только зарабатывают деньги для своего государства, но и собирают для него информацию. В первую очередь о южнокорейцах. Трудно сказать, насколько это утверждение верно, но пару раз, когда я затевал разговор с официанткой, мне действительно доводилось слышать не самые типичные вопросы, которые можно услышать от молодых девушек: «Как вы относитесь к нашим ракетным запускам? Какая сейчас политическая обстановка на Юге? Где работают ваши родители?» Такое бывало, но все же нечасто. Как правило, девушки не очень разговорчивы, могут бросить пару-другую фраз — и все.
Принципиально иначе они начинают вести себя, если вы приходите в компании северокорейца или хорошо знакомого им китайца, которому они доверяют. Тогда многие начинают охотно болтать, шутить, смеяться — в общем, полностью раскрепощаются. Понятно, что в таких разговорах не обсуждаются темы типа дальности полета новых моделей ракет «Мусудан», количество ядерных боеголовок или личная жизнь вождей, но разница налицо — официантки начинают вести себя как обычные молодые девушки, задают те вопросы, которые интересуют именно их, расспрашивают про жизнь в России, рассказывают о себе.
Но особенно сильно была заметна скованность при общении с южнокорейскими туристами. Но те, правда, и сами часто лезли к девушкам с вопросами о политике, о жизни Ким Чен Ира и Ким Чен Ына. От таких разговоров официантки уходят мастерски. Особенно настойчивы бывают южнокорейские журналисты, которых, впрочем, тоже можно понять. Им надо узнать хоть что-то о своем странном, а порой и страшноватом соседе, тогда как информация о КНДР крайне скудная. С другой стороны, лично у меня всегда возникал вопрос: насколько — даже при условии полной открытости — может быть осведомлена обычная девушка из Пхеньяна о жизни вождя или о ракетной программе? Но так или иначе ресторанная тема регулярно всплывает в заметках репортеров с Юга, пишущих о КНДР. Особенно это было заметно в начале — середине 2016 года, когда произошла серия побегов северокорейских официанток на Юг.
Если говорить о финансовой стороне вопроса, то зарплата официанток составляет сто двадцать — сто пятьдесят долларов (в Китае) на руки, что очень неплохо для КНДР. Потому желающих поехать работать в рестораны среди пхеньянских барышень хватает. Но работа не такая уж и простая. Жить, как уже говорилось, приходится по схеме «общежитие — ресторан — общежитие — редкие походы группами в магазины или на рынок». Работают почти без выходных по десять — двенадцать часов в сутки. Отпуск маленький. Не могу говорить обо всех местах, но в ресторанах Даньдуня он составлял один-два дня в год. Как правило, родители или родные приезжают в приграничный с Даньдунем северокорейский Синыйджу, девушка отправляется туда, чтобы повидаться с близкими, а вечером должна быть уже в общежитии. В виде большого исключения ей могут позволить переночевать в Синыйджу с родными либо быстро съездить в Пхеньян. Условия, что и говорить, тяжелые, но для молодых девушек, возраст которых, как правило, колеблется в пределах девятнадцати — двадцати четырех лет, вполне выносимые. А потом пора на родину и замуж.
Нельзя сказать, что рестораны северокорейской кухни финансово успешны. На это есть ряд причин. Цены в них, как правило, выше средних в стране пребывания. Их организаторы пытаются занять нишу недешевых заведений, но антураж, увы, оставляет желать лучшего. Кроме того, сама корейская пища на любителя. Вот и получается, что кто-то заходит из любопытства, но основной контингент — это люди, которые так или иначе связаны с Кореей, сами северокорейцы, южнокорейские туристы (хотя их поток в последнее время существенно сократился) и проч. Есть, впрочем, и искренние ценители северокорейской кухни. Я лично отношу себя к завсегдатаям корейских ресторанов, как северокорейских, так и южнокорейских. Но я скорее исключение из правил. С другой стороны, мне вот не очень нравится, когда совмещают танцы, пляски, песни с едой. В зале в это время обычно очень шумно и совершенно невозможно нормально поговорить с собеседником. Но тех же китайцев, насколько можно судить, привлекают именно фольклорные вечера. Да и сами они большие любители попеть в караоке.
Могу посоветовать вам хоть разок побывать в таком ресторане, чтобы самому на все посмотреть и оценить атмосферу, возможно, даже поговорить с людьми «оттуда. Для многих это пусть и не самый типичный, но все-таки подлинный уголок Северной Кореи. Как уже отмечалось, в России северокорейские рестораны есть. Информацию о них можно найти в Интернете. Посетите хотя бы один из них, а дальше уж сами решайте, понравились ли еда, обслуживание, фольклорное выступление, устраивают ли цены.
Глава 6. Ветер перемен
1. Рыночный ответ на экономический кризис
КНДР некоторые называют машиной времени, которая переносит тебя в советское прошлое. Я уже не раз говорил в этой книге, что Северная Корея, начавшая с подражания советскому строю, очень быстро модифицировала социалистические идеи, превратив их в самобытную идеологию чучхе. На самом деле неверно считать, что, оказавшись в КНДР, вы переноситесь в прошлое и время вокруг вас застывает. На самом деле КНДР за последние двадцать пять лет очень сильно изменилась и продолжает меняться и по сей день. Другое дело, что эти перемены сами северокорейцы по различным соображениям могут либо отрицать, либо стараться не показывать их иностранцам. Хотя в последние годы сам факт происходящих перемен хоть и нехотя, но стал признаваться.
Так или иначе ветер перемен дует и в Стране чучхе, причем порой этот ветер невероятно силен, хотя руководство КНДР прикладывает максимум усилий к тому, чтобы однажды эти порывы не превратились в самый настоящий ураган. В первую очередь это касается сферы экономики, где, несмотря на всю социалистическую и чучхейскую идеологию, уже получили распространение элементы рынка. Более того, сейчас дошло до того, что без рыночного сектора экономика КНДР функционировать вряд ли сможет. Вообще тема «Трансформация экономики КНДР в период с 1992 года по настоящее время» вполне тянет не только на кандидатскую, но даже на докторскую диссертацию. Однако мы не станем углубляться в экономические дебри и лишь пунктирно обозначим самые основные особенности современной северокорейской экономики.
