– Нет, – Джессап снял шляпу и положил ее на диван между ними, – год-другой я скитался по миру… Индия, Тибет, Бирма, Бразилия, Непал. Вволю побродил по лесам, покорил много горных вершин. Много читал, много размышлял. Потом вернулся домой. Знаешь, я же вырос в этих краях, милях в пятидесяти отсюда, в Платтсбурге. Лет шесть я проводил лето на здешней турбазе около озера Таппер и успел довольно прилично узнать весь Адирондакский парк. Поэтому я и устроился сюда в команду лесных рейнджеров. – Он выдал шутливую самоуничижительную улыбочку.
– И ты дослужился до лейтенанта, по крайней мере так я слышал.
– Звучит более солидно, чем есть на самом деле. – Джессап рассмеялся. – По существу, я прошел всего лишь полпути по иерархической лестнице к тотемному столбу. Формально я присматриваю за порядком на участке Пять А – Пятой зоны. Под моим началом служат шесть рейнджеров. – Он помедлил. – Догадываюсь, о чем ты думаешь. Мне следовало бы уже дослужиться до капитана. Серьезно, ведь я здесь околачиваюсь уже пятнадцать лет. Конечно, мне предлагали… Но я просто не хочу протирать штаны в кабинете. Мы живем на природе рядом с озером Саранак, входящим в мою юрисдикцию. Я сам построил себе дом. Здесь не нужно много денег, чтобы хорошо жить, Сюзанна и дети счастливы.
Логан понимающе кивнул. Похоже, Джессап не изменился, остался таким же самоуверенным и самодостаточным, как в студенческие времена.
Он понял, что у старого друга есть что-то на уме – сам факт того, что он дважды сегодня зашел повидать его, говорил о многом. Логан обладал даром проникновения в чувства людей и обладал интуитивным чутьем, когда надо воспользоваться этим даром, позволить себе почувствовать в большей или меньшей степени эмоции и мысли своего собеседника. Пока он предпочел не применять свои способности; он знал, что Джессап сам выскажется, когда будет готов.
Поэтому, спокойно сделав очередной глоток выпивки, Джереми спросил:
– Как же мы вообще подружились? Не могу вспомнить.
– До того как стать друзьями, мы схлестнулись как соперники. Энн Брэнниган… помнишь ее?
– Нет… Ах, да… У нее еще на рюкзаке были нашиты луна и звезда, и она стала веганом задолго до того, как вообще изобрели это прозвище.
– Точно. – Джессап опять рассмеялся и глотнул водки. – А ты, значит, осел в Йеле.
– Да, после защиты докторской в колледже Магдалины в Оксфорде. Провел несколько лет в своих собственных скитаниях по миру, но не заглядывал в такие экзотические места, как Непал или Бирма, – в основном торчал в старых библиотеках, в монастырях и церквях Англии и континента. Вернувшись в Йель, я начал вести коллоквиум на тему «Черной смерти»
[10], поскольку заболел профессор, который собирался вести его. – Он пожал плечами. – Мне не оставили выбора.
– А я слышал нечто другое, – тихо произнес Джессап.
– Ты имеешь в виду мое аховое хобби?
Джессап кивнул.
– Согласен, странное хобби. Из-за него моя физиономия то и дело попадает в газеты.
Джессап опять кивнул.
– Ты ведь увлекался этим еще в Йеле. Я помню наш выпускной курс, когда ты доказал, что привидение, якобы посещавшее Сэйбрукский университет, было просто тайной традицией, передаваемой от одного посвященного аспиранта другому избраннику. – Помедлив, он добавил: – Пару лет назад я ознакомился с твоей биографией в «Пипл».
– Да уж, они поместили там ужасную фотографию. На ней я выгляжу настоящим толстяком.
– Ты сам назвал себя своего рода…
– Энигматологом. На самом деле кто-то предложил мне такой термин, но он, видимо, прижился.
– Да, я помню его описание в той статье. Там говорилось, что ты изучаешь явления, не имеющие нормальных научных объяснений: исследуешь странное и необъяснимое, доказываешь реальные истоки того, что большинство людей склонны называть мистическим или сверхъестественным.
– Или опровергаю ту же мистику… как в случае с Сэйбрукским призраком.
– Верно. – Джессап нерешительно помедлил, казалось, набираясь решимости. – Слушай, Джереми… ты, вероятно, догадался, что я заявился к тебе не просто ради возобновления старой дружбы.
– Мне, разумеется, приятно вновь видеть тебя, однако, ты прав, такая мысль приходила мне в голову.
– В общем, ты не против, если я поделюсь с тобой одной историей? Только между нами… по крайней мере до поры до времени.
– Конечно.
– Могу я сначала попросить добавки? – спросил Джессап, погремев льдом в опустевшем стакане.
– Виноват, моя оплошность.
Забрав его стакан в кухню, Логан плеснул на лед еще порцию водки и, вернувшись, отдал обратно Джессапу. Рейнджер сделал глоток, чуть помедлил, окинув взглядом комнату, и, глубоко вздохнув, начал говорить.
5
– За последние три месяца в нашей округе совершено два преступления, – сообщил Джессап, – убили двух туристов, любителей пеших походов.
Логан молчал, ожидая продолжения.
– Между этими убийствами обнаружилось много сходства. Оба мужчины были молоды, в отличной форме и хорошо знали опасные тропы и проблемные парковые зоны. И оба они являлись членами Адирондакского клуба покорителей «Сорока шести вершин».
Логан понимающе кивнул. Членом этого клуба мог стать только человек, забравшийся на все сорок шесть самых высоких вершин Адирондакского горного массива, чьи высоты превосходили четыре тысячи футов. Условия вступления также включали подъем на горы как с проложенными туристическими тропами, так без оных, и, кроме того, как ему помнилось, хотя бы одно зимнее восхождение. Много лет назад они с Кит питали надежды вступить в этот элитный клуб, пока реальная жизнь не помешала их походам.
– Оба варварски, зверски растерзаны, – продолжил Джессап, – обоих убили примерно в одном удаленном районе – и с обоими это случилось во время полнолуния.
– В каком именно удаленном районе?
– К западу от дебрей Пятиозерья. – Джессап умолк, и тишину заполнили звуки, доносившиеся из открытого окна, – шелест листьев, встревоженных порывом заблудшего ветра, и уханье совы.
– Эти упорные походники принадлежат к особому племени, – пояснил Джессап, – никакие подвиги или сложнейшие восхождения не способны унять их стремления к новым вершинам. Поэтому, освоив все сорок шесть известных вершин, некоторые из горных фанатиков продолжают бросать вызов множеству других гор. Излюбленными всегда оставались три вершины. – Он вытащил из нагрудного кармана дневник в кожаном переплете, пролистал его и, остановившись на одной страничке, пробежал ее взглядом. – Их очевидный выбор представляет гора Лавин под номером шестьдесят три – сравнимая с высочайшими и наиболее знаменитая. Также гора Северной реки под номером пятьдесят шесть – всего лишь скромные четыре тысячи футов, то бишь чуть больше тысячи двухсот метров, но на нее многие стремятся, зная, что на нее забирался наш известный геолог Эбенизер Эммонс сразу после своего знаменитого восхождения 1836 года на гору Уайтфэйс. Однако большинство упорно стремятся покорить Уединенную гору, ее высота лишь всего около тысячи футов, она даже не входит в список клубных вершин. – Он убрал дневник. – Но ее покорением можно гордиться, и привлекательность ее заключается как раз в ее удаленности. Район Уединенного озера является, вероятно, наиболее изолированным и диким во всем парке – превосходя в этом качестве и расположенные в глуши Серебряное озеро и озеро Уилкокса. Но помимо дикости и удаленности для пешего туризма тамошние леса на редкость труднодоступны… никаких приемлемых дорог, мало озер со стоянками катеров, склоны там завалены деревьями, изобилуют ледниковыми болотами и всевозможными другими опасностями. Неопытного туриста вряд ли заинтересует такой поход, ему практически не преодолеть тамошние трудности. Само восхождение не представляет сложности. – Он покачал головой и рассмеялся с почти ощутимой горечью. – Именно поэтому среди адирондакской горной элиты эта гора известна под названием «Злосчастная сорок седьмая».
