— Алло?
— Это я. Тут сумасшествие какое-то. Мне страшно, мне гадко, она говорит, что уйдет…
— Давай в «Полкусочка». Я бы предложил приехать ко мне, но предки устроили тут для собратьев-демократов что-то вроде благотворительной акции, спокойно уже не поболтаешь. Эти богатенькие записные либералы сначала завалили мою кровать своими мехами, а теперь уговаривают голосовать за билль о чистой воде.
Несмотря на отвратительное настроение, Аманда улыбнулась. Томми Нагаи, ее лучший друг с незапамятных времен, всегда оказывался рядом, что бы ни происходило. Ей было даже обидно, что колдовские дела немного отдалили их друг от друга.
— Появляться на публике рискованно, но мы поставили вокруг «Полкусочка» вроде бы неплохие преграды, как считаешь? А поскольку ни Жеро, ни Илая на горизонте нет, здесь, думаю, вполне безопасно. Майкл слишком старый — откуда ему знать про это кафе? Если, конечно, сыновья его не просветили. С трудом себе представляю, как эта семейка сидит за ужином и все говорят друг другу: «А не желаете ли услышать, до чего развеселый денек у меня сегодня выдался?»
Аманде стало хорошо и даже спокойно от его болтовни, а также от мысли о том, что скоро с ней снова будут обращаться как с принцессой.
— Сейчас приеду.
— Давай скорей.
АМАНДА
Томми причесался перед зеркалом в туалете «Полкусочка» и оглядел себя оценивающе: вроде ничего так. А для тех, кому нравятся азиаты, так и вовсе красавец.
Он отпросился с вечеринки, указав компании родителей на дождь, который припустил за окном, и заметив, что, раз чистой воды теперь достаточно, то его работа на сегодня сделана. Гости шутку оценили.
Томми умел расставлять магические преграды.
«Кажется, здесь чисто», — подумал он, заходя в «Полкусочка», самую популярную кофейню у сиэтлской молодежи: с нарисованным на стенах лесом, огромными мраморными статуями, балконом на втором этаже — отсюда Томми с Амандой любили шпионить за врагами и друзьями, когда учились в старших классах. Стараниями Майкла Деверо первый год в колледже у всей компании вышел провальным. Один Томми умудрялся получать хорошие оценки, да и то потому, что ему проще было успевать, чем потом получать нагоняи от родителей.
Поднявшись на балкон, он занял столик на двоих — гипсовую тумбу с круглым стеклянным верхом. Из-за дождя в помещении стало сумрачно, официанты зажгли повсюду свечи, вставленные в пустые тыквочки. Почти каждый работник кафе нацепил на себя что-нибудь к Хеллоуину: либо сережки-скелеты, либо футболку, разрисованную кровавыми потеками. Томми с грустью вспомнил о тех днях, когда Николь вела себя как последний сноб, ни с ним, ни с Амандой никто не хотел общаться, а ему больше всего хотелось сказать этой девушке: «Не надо быть моим лучшим другом — будь моей любимой».
«Эх, молодость», — подумал он.
Официант, одетый Дракулой, крутился рядом, пока не получил заказ на чай латте и плюшки с корицей, которые так любила Аманда, после чего с довольным видом наполнил водой бокалы и наконец ушел.
«Идет!»
Девушка нервной походкой влетела в кафе, на ходу складывая зонт и стряхивая с вьющихся светло-каштановых волос случайные капли. Она давно не ровняла прическу — не до ножниц, когда тебя хотят убить колдуны, — Томми очень нравилось, как лицо девушки от этого смягчилось.
Аманда махнула ему и стала подниматься по лестнице. Они обнялись — как, впрочем, и всегда, — но в этот раз молодой человек не разнимал рук чуть дольше, чем обычно.
Она уткнулась ему в плечо, захлюпала носом. Томми встревоженно отстранился, но тут же понял, что сделал все не так, поэтому снова обнял ее и стал успокаивать:
— Ну ты чего… Я тебе плюшек заказал…
Аманда, хихикнув, шагнула к своему стулу. Он с неохотой сел и поднял бровь, приготовившись слушать.
— Холли хочет нас бросить. Ей было видение: Жеро на каком-то острове, теперь она рвется к нему, — выпалила девушка.
— Значит, на острове.
Она закатила глаза.
— В Англии или где-то рядом.
— Ага. — Томми скрестил руки. — Их там немного. Оркнейские и еще этот крохотный… как его… Британия. И…
— Нас колдуны хотят убить, а у нее все мысли о своей истинной любви. Тоже, кстати, колдуне.
— Чего только в кино не придумают, — с нажимом сказал Томми, увидев, что несут их заказ.
— И не говори, — подхватила Аманда.
Официант принес латте и плюшки. Девушка откинулась на стуле и тяжело вздохнула.
— Итак, сон. Значит, Жеро в заточении. Или что-то вроде того. Я не знаю. Но разве можно бросать нас одних? Ведь разорвут на части!
Молодой человек согласился, но промолчал — пусть выговорится.
— Так нечестно. Так неправильно. Надо всем собраться и сказать ей, что не отпустим. Ради всего святого, она же верховная жрица!
— Ничего себе сюжет завернули!
Снова подошел официант — наполнить водой бокалы.
Аманда, к удивлению Томми, расхохоталась, схватила его, ничего не подозревающего, за руку и сказала:
— Я тебя просто люблю!
У него чуть сердце из груди не выпрыгнуло.
«Если бы так. Еще никогда кровяные клетки не насыщались кислородом с помощью сердца настолько преданного».
Вцепившись в чашку, Томми проговорил:
— Надо собрать Круг, поговорить с ней. Ты права. Разве можно вести себя так, если ты — часть чего-то большего. Нам одной выходки Николь хватило.
К его огромному сожалению, Аманда снова убрала руку. Однако в глазах девушки возник новый блеск: теперь они сияли иначе, чем раньше. Томми посмел надеяться…
…в который раз за последние десять лет.
— Все верно. Созовем Круг. Что бы я без тебя делала?
Он чуть улыбнулся.
— Лучше нам этого не знать.
Аманда тоже ответила улыбкой и слегка зарделась. Ее взгляд определенно стал другим.
— Да, лучше не знать.
МАЙКА
Сиэтл, октябрь
Был вечер Самайна — Хеллоуина. Наверху кто-то беспрестанно звонил в дверь. Майкл понимал, что ряженые любители сладостей удивлены и расстроены — в канун Дня всех святых едва ли нашлось бы лучшее место для визита за сладостями, чем дом Деверо: угощали здесь как нигде. Колдун, как мог, поддерживал хорошие отношения с соседями.
Однако в этот раз в один из главных саббатов года его ждало занятие поинтереснее.
Майкл стоял в комнате заклинаний — черном сердце своего дома. Он был одет в мантию, сшитую специально для Самайна; ее украшали злобно глядящие тыквы, зеленые листья и красные брызги. Вокруг лежали предметы для особого ритуала: черно-зеленые свечи с вкраплениями человеческой крови, кубок из черепа повешенной в Салеме ведьмы и атам — отцовский подарок по случаю воскрешения тогда еще молодым колдуном своего первого мертвеца.
