Приказ РВС СССР № 0101 от 1 декабря 1933 года объявил всему командному составу РККА:
«Наша Красная Армия реально, фактически стала первой армией в мире. Теперь уже не только морально-политические свойства нашей армии, определяемые ее классовой природой и марксистско-ленинским воспитанием личного состава, не только численность и успехи в боевой подготовке армии, но и мощная оснащенность современной боевой техникой сделали Красную Армию первой и единственной армией в мире. Это бесспорно, это непреложный факт!»
Однако в целом итоги «Большого скачка» оказались гораздо скромнее сталинских замыслов, «планов громадье» выполнили едва ли наполовину. Были провалены задания по важнейшим показателям: электроэнергии, углю, нефти, чугуну, минеральным удобрениям, тракторам, автомашинам. Так, в 1930 году производство нефти, по опубликованным данным, достигло 22,2 млн тонн при запланированных 40–42 млн, стали — 5,9 млн тонн вместо запланированных 12 млн, тракторов — 50 тысяч единиц при запланированных 201 тысяче, выработка электроэнергии 13,1 млрд кВт/час при запланированных 33–35 млрд. Военный заказ в 1932 году — аккордном году пятилетки — был выполнен по артсистемам на 32,1 %, по снарядам — на 16,7 %.
«Сколько веры и лесу повалено», какие богатства были разбазарены, историки спорят до сих пор.
Больным вопросом оставалось качество советской продукции. В июне 1933 года начальник ГВМУ И.П. Павлуновский, анализируя причины невыполнения артиллерийскими заводами производственного плана, докладывал Г.К. Орджоникидзе:
«За последние годы проделана большая работа по техническому переоснащению орудийных заводов. Завезено громадное количество нового импортного оборудования, а такие заводы как «Баррикады» и строящийся Сормовский, целиком оснащены новой техникой. Основная проблема — отсутствие налаженного технологического процесса массового производства.
Орудийные заводы и до настоящего времени производят свою продукцию в основном теми же методами, которыми орудия делались десятки лет назад. Слишком много усилий тратится на пригонки-притирки деталей. Операции эти, как правило, осуществляются без технических приспособлений, вручную и требуют большого количества высококвалифицированных рабочих. На каждую пушку, от мартена до завершения сборки, уходит не меньше 8 месяцев.
Орудийные заводы превращаются в склады неукомплектованных деталей или, лучше сказать, кустарные мастерские. Например, на заводе № 8 изготовлено орудийных тел и деталей на 800 систем, а сдано на вооружение только 45 систем. Остальные системы никак не могут отладить.
Заводы сравнительно быстро справляются с изготовлением опытных образцов, которые действительно требуют много ручной работы, но, как только дело доходит до массового производства, установленные сроки не выдерживаются. Так, опытный образец 180-мм пушки заводом «Большевик» был изготовлен в течение 12–13 месяцев. Организация серийного производства затянулась на три года».
На XVII съезде, собравшемся в январе 1934 года, К.Е. Ворошилов повторил свои претензии к промышленности:
«Прежде всего, о качестве продукции. Оно, качество, надо признаться, не всегда еще соответствует требованиям сегодняшнего дня. Взять хотя бы работу той же моторостроительной промышленности, о которой я упоминал.
Почему до сих пор еще некоторые из лучших заграничных моторов полегче наших, более экономны в расходовании горючего, более мощны и работают без переборки дольше наших?
Говоря кратко, качество продукции оставляет желать много лучшего. На многих заводах часты случаи грубой работы, снижающей боевую ценность наших заказов, все еще велик брак».
Общим недостатком являлась плохая организация технологического процесса, отсутствие действенной системы контроля качества и учета брака, низкий уровень квалификации рабочей силы, неудовлетворительная трудовая дисциплина, постоянная истерия авральных работ. Новые предприятия заносились в список действующих и начинали выпускать продукцию, будучи по факту недостроенными и недооборудованными, с массой незавершенных объектов и грубыми отклонениями от проекта. В результате, по данным Госплана, в первой пятилетке при изготовлении артиллерийских орудий 70 % металла уходило в отходы, в снарядном производстве 50–60 % исходной болванки вытачивалось в стружку, из 10–12 тонн отлитого металла в лучшем случае выходила одна тонна кондиционной брони.
Как вспоминает В.Г. Грабин, на заводе № 92, «целиком оснащенном новой техникой», 17-килограммовую вилку станины лафета делали из поковки, весившей 140 кг. Выбрасыватель «трехдюймовки» имел вес 0,7 кг, а заготовка — 15–17 кг:
«Чтобы получить из них готовые детали, нужно было чуть ли не девять десятых металла выбросить в стружку. Мало того, что это очень понижает производительность труда и повышает себестоимость, это снижает и качество деталей, так как при ковке металл уплотняется к периферии больше, чем внутри, и при термической обработке он также лучше прокаливается на периферии. Следовательно, при механической обработке в стружку уходит лучшая часть металла, а детали изготавливаются из худшей.
Меня это задело за живое: почему кузнечно-прессовый цех на своем первоклассном оборудовании кует такие безобразные заготовки? Чем это вызвано? Оказалось, цеху задают программу в тоннах. Чем больше по весу он выдаст поковок, тем выше его показатели. И кузнечно-прессовый цех из квартала в квартал держал заводское переходящее Красное знамя. Его руководители получали премии, а механические цехи принимали к обработке любые заготовки и безропотно грызли их, расходуя много режущего инструмента и времени».
А половина того, что гордо именовалось готовой продукцией, на деле являлось браком.
Пламенный Серго вопрошал с трибуны съезда:
«У нас, у наших хозяйственников, до сих пор нет уважения к своей продукции, к своему труду. Любой захудалый заграничный капиталист, фабрикант, заводчик, когда он выпускает свою продукцию, накладывает на нее свою марку и следит, чтобы эта марка не была опозорена. А мы — партия поручила нам это огромное количество заводов, поручила нам такие гиганты, — мы о своей марке, о своей «фирме» по линии качества не заботимся… надо обратить самое серьезное внимание на качество нашей продукции, чтобы не было того, что сейчас еще имеет место: лишь бы сбыть с рук, а каково оно — черт с ним…
Ну, скажите сами, почему американский рабочий должен работать у «Дженерал моторе» или у Форда лучше, чем наши рабочие в своей стране при диктатуре пролетариата?! Я уверен, что если мы прямо, по-большевистски поставим этот вопрос перед рабочими, то наши рабочие будут работать на себя, на свое государство много лучше, чем работают за границей рабочие на капиталистов».
Между тем «наши рабочие» никакой тайны не делали и непрестанно сообщали членам Политбюро о своем скотском положении.
К примеру, в мае 1931 года на имя товарища В.М. Молотова поступило послание группы анонимных авторов:
«ПОМОГИТЕ!!!
Товарищ МОЛОТОВ, дело обстоит с рабочим бытом в городе Зиновьевне на Украине очень плохо, рабочие чуть ли не устраивают стачек. А почему? Потому, что деньги (зарплата) не выплачиваются уже два месяца, питание очень плохое. Кормят кулишом с прусаками, хлеба дают очень мало, в ЦРК нет ничего, все рабочие оборвались, одежды нет где купить, жиров уже более года не видим. Сейчас под гнев рабочих, наверное, работает контрреволюция. Ожидается забастовка завода «Красная звезда», где работают 13 000 рабочих и живут хуже нищих в старое время. Вся рабочая молодежь возмущена такой жизнью.
