Нарком отметил неправдоподобность обстановки, в которой войска действовали так, как будто противник не существовал, разрозненные действия танков, пехоты и артиллерии, статичность, отсутствие динамики боя и процесса принятия решения. В нужный момент командиры отдавали приказы согласно плановой таблице и больше в ход боя не вмешивались: «Работа связи на данном учении не характерна, так как динамики боя не было, все работало на месте. Нужно только указать, что при наличии бесперебойной связи между штакором 12-й и штадивом 53-й штаб корпуса не удосужился в течение многих часов не только осведомиться о положении 53-й сд, но даже не проверил, получены ли штадивом важнейшие боевые распоряжения командира корпуса». Климент Ефремович и через три года напоминал: «Я видел ваш округ, Павел Ефимович, и видел учение на Тоцком полигоне. Возмутительное безобразие. Стыдно было».
Грешили условностями, схематизмом, «формализмом и бумажно-бюрократическими методами управления» и двусторонние учения войск Украинского военного округа, которыми руководил помощник командующего И.Н. Дубовой. В то время как отдельные части показывали хорошую выучку, на уровне соединений были выявлены крупные недостатки в организации управления, ведении разведки, неумение «правильно использовать имеющиеся в изобилии средства связи».
Наиболее интересно и поучительно прошли учения в Белорусском военном округе под руководством И.П. Уборевича, считавшегося лучшим в РККА тактиком и методистом. Однако и здесь командиры и штабы не владели искусством ведения разведки, периодически теряли связь с соседями и подчиненными частями, что негативно отражалось на знании обстановки и качестве управления.
В общем, организовать общевойсковой бой комсостав не умел.
Очередной итоговый приказ от 11 декабря 1934 года констатировал, что главнейшие задачи, поставленные Реввоенсоветом в приказе № 0101, «остались во многом не выполнены». Поэтому и на будущий год задачи остаются прежними: «Овладение подвижными формами операции и боя стрелковых (кавалерийских) соединений в сочетании с глубоким, надежно обеспеченным маневром в тыл противника мотомеханизированных войск и авиации».
В связи с форсированным развитием танковых войск и военно-воздушных сил общая численность Красной Армии непрерывно росла и в мае 1935 года перевалила за миллион человек. 13 июля количество стрелковых корпусов было увеличено до 25. В 15 из них было намечено создать вторые артиллерийские полки большой мощности, на вооружение их должны были поступить 152-мм и 203-мм гаубицы. Общее количество орудий в двух полках корпуса предполагалось довести до 54. Первые восемь полков по этому плану были сформированы к 1 октября 1936 года. Формирование остальных семи полков предусматривалось по мере поступления новой материальной части.
Первый корпусной артиллерийский полк состоял из трех дивизионов: первый и второй дивизионы — 107-мм и 122-мм пушек, третий дивизион — 152-мм гаубиц. Все дивизионы трехбатарейные, в каждой батарее 4 орудия. Всего в полку 36 орудий. Второй полк БМ также состоял из трех дивизионов: первой и второй дивизионы — 152-мм гаубиц, третий — 203-мм гаубиц. Все дивизионы — трехбатарейные, в каждой батарее по два орудия. Всего в полку 18 орудий.
В состав артиллерийского полка дивизии в декабре 1935 года был введен четвертый дивизион 152-мм гаубиц, а вместо зенитной батареи — отдельный зенитный дивизион с двенадцатью 37-мм автоматами. Каждая стрелковая дивизия получила отдельный танковый батальон, одновременно из нее была изъята противотанковая батарея: ведущую партию на поле боя должны были исполнять танки и авиация.
Войска постигали тонкости проведения глубокой операции. Вершиной этих усилий стали крупномасшабные маневры Киевского военного округа, проходившие с 12 по 17 сентября 1935 года. На них присутствовало высшее командование РККА, французская, итальянская, чехословацкая военные делегации. На учениях отрабатывались прорыв укрепленной оборонительной полосы стрелковым корпусом, усиленным танковыми батальонами и артиллерией РГК, развитие прорыва кавалерийским корпусом, применение крупного авиадесанта, маневр мехкорпуса совместно с кавдивизией в целях окружения и уничтожения в своем тылу прорвавшейся группировки противника. Было привлечено 60 тысяч человек, 25 тысяч лошадей, 1040 единиц бронетехники, 300 орудий, 440 самолетов. Учения, по мнению К.Е. Ворошилова, «носили характер действительно современной операции, боя, строящихся на принципе большой маневренности, неизбежной при массовом применении таких подвижных средств, как авиация, мотомехчасти, конница и авиадесанты». Праздник удался. Войска получили самые высокие оценки, например: «Артиллерия всех назначений действовала хорошо. Артиллерия в полном взаимодействии с пехотой, конницей и мехчастями обеспечивала их своим огнем на марше, в наступлении и обороне. Корректировочная авиация, артразведка и взводы связи обеспечивали бесперебойную работу артиллерии. Остальные рода войск: инженерные, химические войска общевойсковыми начальниками использовались правильно, и сами войска умело действовали на всех этапах маневров. Не в пример учениям прошлых лет и даже 1934 г., хорошо действовала связь как нейтральная, так и маневрирующих войск. Особенно заметные успехи достигнуты в использовании и работе радиосвязи, что является наиболее ценным достижением КВО».
На иностранных наблюдателей сильное впечатление произвели новые формы ведения боя, слаженные действия массы боевых машин и выброска крупного воздушного десанта в ходе наступления «синих». Правда, в целом к возможности осуществления столь сложных экзерциций в обстановке реального сражения они отнеслись скептически, оценивая происходившее, как там у Воронова? — большой пышный спектакль. Впрочем, маневры с самого начала были задуманы как учебно-опытные и имели отчасти пропагандистский характер. К написанию «сценария» приступили еще в апреле, все необходимые документы и «командирские решения» оформили заблаговременно, «ответственные эпизоды предварительно были проработаны с начсоставом и основательно проиграны с посредниками». В каком-то смысле это было очковтирательство в масштабе всей Красной Армии, в котором принимали участие и нарком обороны К.Е. Ворошилов, и начальник Штаба РККА А.И. Егоров.
Киевские маневры просто обязаны были стать убедительной демонстрацией возросшей боевой мощи Красной Армии еще и потому, что к ним было приурочено эпохальное решение о возвращении персональных воинских званий, принятое постановлением ЦИК и СНК СССР 22 сентября 1935 года. А во-вторых, для первого раза — неплохой опыт, показавший участникам, как оно должно быть «на самом деле». В дальнейшем можно совершенствоваться, сводя к минимуму условности и максимально приближая обстановку к боевой. К сожалению, пошли в обратном направлении — к «марлезонскому балету».
Так, о Полесских маневрах 1936 года Белорусского военного округа К.Е. Ворошилов не мог вспоминать без возмущения: «Это было безобразие. Я поехал докладывать правительству, Вячеславу Михайловичу, что это безобразие. Они заранее все расписали, расставили и, собственно, не маневры проводили, а очковтирательством занимались, заранее срепетировали учение, демонстрировали его перед иностранцами. Если бы это было, это было бы очень хорошо. А было другое: срепетированное заранее учение провалилось. Я разрешил провести такое репетированное учение, а потом показать иностранцам — итальянцам, англичанам, французам. Это была моя установка и установка начальника Генерального штаба. Но беда вся в том, что вот это репетированное учение было проведено возмутительно плохо, скверно; оно было сорвано. Значит, у него не хватило умения».
