А она подругой невесты оказалась. Одногруппницей в колледже. Старше меня, значит, на пять лет. Ты представляешь, каким я сопляком выглядел? Во мне весу тогда было меньше шестидесяти килограмм. Дохлый, денег нет, прыщи ещё до конца не сошли, а туда же. Тут тридцатилетние бизнесмены её на куски рвут, не знают, как ублажить, – и я…
Вот тогда и напился. Жутко напился. Просто чтобы забыться, не смотреть, как она с другими танцует, как они её хватают, чтобы пережить как-то безнадёгу эту. Напился и спать завалился где-то в углу. Помню только, что пообещал себе перед тем, как провалился в сон, что перееду в Сан-Франциско, и эта баба будет моей, чего бы мне это ни стоило… Я тебе ещё не надоел своими словоизлияниями? Что-то меня развезло.
…Ну хорошо, ещё по одной и продолжим. Не, я водки больше не могу, давай послабее чего… Да всё равно. Вино есть?.. Какая разница? Так где я остановился? А, да, переезд. А что ты думал? Перевёлся в Стэнфорд и переехал. Сказал родителям, что там возможностей больше. Что было правдой. Взял у Раи Иркин телефон и начал звонить… Не, не посылала. Вежливо так разговаривала, равнодушно совершенно. Райка пыталась меня отговорить, кучу чего мне про неё нарассказывала, да мне всё равно было. Я уже поехал на этой бабе основательно. Райка когда это поняла, начала мне помогать, уговаривать Ирку иногда обращать на меня внимание – авось вылечусь. Ирка даже честно пыталась в угоду подруге пару раз куда-то со мной пойти, но смотрела по-прежнему сквозь меня, а моя нервозность, идиотская влюблённость и полупомешанность на её фигуре её просто раздражали. Гиперсексуальный подросточек я для неё был, похотливый сопляк. Слушай, как я мучался в тот год, я тебе передать не могу. Я всё перепробовал: алкоголь, наркотики, других девок, пытался зарыться в учёбу – ничего не помогало. Я с ума по ней сходил; с другими женщинами если спал, то только её представлял. Всё ждал, когда пройдёт это наваждение, а оно не проходило. Райка даже предложила мне уехать обратно в Мичиган, но я не мог, я же обещал себе, что Ирка будет моей. Обещал – и всё.
Тут как раз Ленка замуж засобиралась. Я умолял Раю сделать так, чтобы Ира пошла на эту свадьбу со мной. Райка явно хотела меня послать, но она женщина добрая, а я был очень несчастным. Короче, она опять позвонила Ирке и опять за меня попросила, но сказала мне, что просит в последний раз. И Ирка тоже сказала: в последний раз. Уступаю тебе потому, что это свадьба твоей сестры, а больше чтобы я этого студентика полупомешанного близко не видела. Ну вот, пошли мы на Ленкину свадьбу… Блин, я даже рассказывать про это спокойно не могу, даже после такого количества выпитого. Налей.
…У Ленки из всех сестёр была самая роскошная свадьба. Там жених – вон он сидит, видишь? – из какой-то очень богатой семьи. Мебель они продают, кажется, или ковры, целая сеть магазинов. Да ладно, это неважно. Там было человек триста пятьдесят. Огромный ресторан, столы ломились, оркестр, Ленка в платье от Валентино – надо было видеть. А Ирка пришла… ты смотрел клип, где Мэрилин Монро поёт Кеннеди «Happy Birthday, Mister President»? На ней ещё прямо перед выходом на сцену платье зашивали. Так вот Ирка в таком же пришла. Вторая кожа, только чёрная и с блёстками. Это было что-то. У меня весь вечер стоял, я ни о чём думать не мог. Судя по всему, стоял не только у меня. Вокруг неё творилось нечто невообразимое.
Понимаешь, самое смешное, что, кроме фигуры, в ней ничего особенного нет. Мордочка смазливая, но в меру; ни умом, ни остроумием она не блещет, образована так себе, какие-то глупости лепит периодически. Но sex appeal там такой, что только мёртвый не прореагирует. Феромоны она, что ли, выделяет какие-то… Не, Ирку надо было видеть в тот вечер; это словами не описывается. Так вот, о чём я?.. Своё обещание Рае она уже выполнила, на свадьбу со мной пришла, после чего сочла себя свободной от каких-либо обязательств и сразу про меня забыла. То есть вообще, понимаешь? Напрочь. Она танцевала со всеми, кроме меня, она кокетничала и флиртовала, как это умеет делать только Ирка. Она раздавала телефоны. Она опять с кем-то танцевала.
И так несколько часов. Я не мог к ней даже пробраться. Я сидел в углу, пил и чуть не плакал. Мне было обидно, стыдно, мне хотелось провалиться сквозь землю, мне хотелось в первый раз за всю жизнь покончить собой, чтобы избавиться от этого наваждения. Эта свадьба была моим последним шансом – и вот… Так я сидел и пил, пил, пил… Сколько я выпил, не помню, но очень много. И вдруг в какой-то момент я увидел, что Ирка сидит рядом со мной, слева. Она ела, а кто-то говорил тост. Все выпили, невеста с женихом поцеловались, тамада спросил, не хочет ли кто-нибудь ещё сказать пару слов молодым. И тут я встал. Все почтительно затихли: я как-никак кузен невесты, сын любимой тёти Поли. Ну вот, встал я, поднял бокал и на весь зал на триста пятьдесят человек, в полной тишине громко и чётко сказал: «Я ХОЧУ ВЫПИТЬ ЗА ТУ БЛЯДЬ, ЧТО СИДИТ СЛЕВА ОТ МЕНЯ!» В гробовой тишине выпил, поставил стакан на место, гордо посмотрел в Иркины наполенные слезами глаза и вышел из зала.
Я думал, что вышел. Мне потом рассказали, что я упал на полпути и пополз. Но от желающих помочь отбился и дополз до двери. Меня поймали посередине наполненной машинами улицы, пытающегося переползти через проезжую часть на четвереньках. Полицейские поймали. Отсыпался я в тюрьме. Мама меня потом оттуда вытащила, а отец прийти отказался. Вся родня со мной не разговаривала ещё несколько месяцев. Честно говоря, я вообще следующие пару месяцев плохо помню – всё в тумане… Не, спасибо, пить я больше не могу. Хватит.
Ирка позвонила через два месяца. Сама. Не шучу. Пошла со мной в кафе, вела себя как обычно, но смотрела не сквозь меня, а на меня. Я затащил её в кровать в тот же день, не разбираясь в причинах и следствиях. Знаешь, что со мной было? Я не выпускал её из кровати целый день, кончил девять раз, она потом еле ходила, я тоже. Эта баба ведьмой была просто, я остановиться не мог, как будто меня «Виагрой» накачали. Я уже и сам не рад, а он стоит. Сумасшедшие времена настали, мы всё время валялись в кровати, я от неё пьянел, она пьянела от того, что я пьянел. Понимаешь, Иркой все пользовались. Трахали и бросали, а я был в неё влюблён так, что крыша ехала; она не привыкла, наверное. Короче, привязалась она ко мне, повелась, да и секс был обалденный – я все рекорды бил, до сих пор удивляюсь, что на меня тогда нашло.
…Я спросил, а как же. Через пару недель спросил. Она сказала, что это был поступок. Как ты его ни оценивай, но что-то говорило о масштабе личности и силе чувств. Вот так вот, друг мой, никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Сам до сих пор удивляюсь. Но факты есть факты. Обломилось мне счастье. И длилось полгода… Да нет, ты понимаешь, ничего конкретного. Во-первых, она меня не любила, ей просто льстило, что её так обожают. Я подозреваю, что даже в лучше времена она была мне неверна, а уж через несколько месяцев стало очевидно, что спит она по-прежнему с кем и когда хочет. Наши встречи начинались и кончались сексом, больше между нами ничего не было. Мне не было особо интересно с ней разговаривать, мне не хотелось с ней никуда идти, она совершенно не вписывалась в мою компанию, да я и приводить её туда боялся: она ж перетрахает там всех! Ревновал дико, устраивал сцены, орал, что хочу, чтобы она была только моей! А она возьми и скажи: «Хочешь – женись», – и смотрит. А я вдруг понял, что при всём своём помешательстве на этой женщине жениться я на ней не могу, что это будет верхом идиотизма, самоубийством, что в один прекрасный день желание драть её по двадцать четыре часа в сутки пропадёт, а взамен ничего не останется, потому что ничего другого и не было.
